Случайная вакансия
Шрифт:
– У нее дочке шестнадцать лет, – отозвалась Уна. – Робби в основном на ней.
– Не сказала бы, что она блестяще справляется, – заметила Кей. – Сегодня утром он был в плачевном состоянии.
Впрочем, видала она и похуже: рубцы и язвы, порезы и ожоги, черные синяки, чесотку, вшивость, грудничков, валявшихся на полу в собачьем дерьме, малышей с переломанными конечностями; был даже мальчик, пятеро суток просидевший в запертом кухонном шкафу по милости психа-отчима (этот кошмар до сих пор преследовал ее по ночам). Ребенка тогда по всем каналам показывали. Непосредственную угрозу жизни Робби Уидона представляла пирамида тяжелых
У Кей задребезжал мобильник. Звонили из наркологической клиники.
– Вас не застать на рабочем месте, – напустилась на нее женщина-нарколог, лечащий врач Терри; Кей пришлось долго объяснять, что она здесь человек временный, но это не возымело действия. – Да, она у нас появляется, но на прошлой неделе ее пробы дали положительный результат. Если это еще хоть раз повторится, мы прервем курс. У нас на очереди двадцать человек, каждый из которых может вписаться в программу вместо нее, и, вероятно, с большей пользой. Она уже в третий раз срывается.
О своих утренних наблюдениях Кей умолчала.
– Девочки, у вас парацетамола не найдется? – обратилась она к Алекс и Уне, выслушав все жалобы на уклонение Терри от лечения и отсутствие у нее положительной динамики.
Она запила таблетку остывшим чаем, не найдя в себе сил сходить за стаканом воды в коридор, где стоял кулер. В офисе было душно, радиатор отопления жарил на полную мощность. Когда солнечные лучи за окном померкли, лампа дневного света у нее над столом разгорелась сильнее; груда бумаг приняла желтоватый оттенок, а жужжащие черные слова выстроились в нескончаемые строчки.
– Вот увидишь, клинику «Беллчепел» прикроют. – Уна работала за компьютером спиной к Кей. – Всюду идут сокращения. Из местного бюджета и так оплачивается только одна ставка нарколога. Здание принадлежит Пэгфордскому приходу. Я слышала, его собираются подремонтировать и сдать более выгодному арендатору. Эта клиника уже не первый год на ладан дышит.
У Кей стучало в висках. От одного названия ее нового места жительства ей становилось тоскливо. Машинально она сделала то, на чем поставила крест вчера вечером: взяла свой мобильный и набрала служебный номер Гэвина.
– Компания «Эдвард Коллинз», – ответил после третьего гудка женский голос.
Обычно в частном секторе на звонки отвечали сразу, потому что промедление стоило денег.
– Можно Гэвина Хьюза, будьте любезны, – выговорила Кей, уставившись в досье Терри.
– Представьтесь, пожалуйста.
– Кей Боден, – ответила она, не поднимая взгляда.
Ей не хотелось встречаться глазами с Алекс и Уной. Пауза невыносимо затягивалась.
(Познакомились они в Лондоне, на дне рождения у брата Гэвина. В той компании Кей не знала никого, кроме своей подруги, которая притащила ее с собой для моральной поддержки. Гэвин в ту пору только что расстался с Лизой; он был слегка навеселе, но держался в рамках и выглядел надежным, приличным человеком, то есть совершенно не в ее вкусе. Он пересказал ей весь свой неудачный роман, а затем проводил домой, в Хэкни,
– Его номер занят; вы согласны подождать?
– Да, – удрученно ответила Кей.
(Если не выяснить отношения… но откладывать тоже нельзя. Ради него она уехала из Лондона, сменила работу, сдернула из школы дочку – все ради него. Не будь у него серьезных намерений, разве он бы такое допустил? Наверняка он просчитал и последствия возможного разрыва, который повлек бы за собой массу неловкостей и неудобств, потому что в маленьком городке им волей-неволей пришлось бы сталкиваться чуть ли не каждый день.)
– Соединяю, – сказала секретарша, и у Кей затеплилась надежда.
– Привет, – заговорил Гэвин. – Как жизнь?
– Прекрасно, – солгала Кей, потому что Уна и Алекс навострили уши. – Как работа продвигается?
– Дел по горло, – сказал Гэвин. – А у тебя?
– У меня тоже.
Прижимая трубку к уху, она изображала, будто поглощена разговором, но слышала только молчание.
– Я подумала – можешь, заглянешь вечерком? – выдавила наконец Кей, хотя ее уже тошнило.
– Мм… не знаю, смогу ли выбраться, – ответил он.
«Как ты можешь не знать? Или у тебя есть кое-что получше?»
– Тут такое дело… звонила Мэри. Жена Барри. Просит, чтобы я нес гроб. Так что мне, вероятно, придется… Наверное, придется вечером съездить узнать, что от меня потребуется и все такое.
Иногда ей достаточно было просто выдержать паузу, чтобы до него дошла нелепость таких отговорок: он смущался и отыгрывал назад.
– Хотя это не займет много времени, – сказал он. – Если хочешь, встретимся, только попозже.
– Ну ладно тогда. У меня? А то мне завтра рано вставать.
– Мм… Да, хорошо.
– В котором часу? – Пусть хотя бы одно решение примет сам.
– Не знаю… в районе девяти?
Когда раздались короткие гудки, Кей еще подержала трубку возле уха, а потом сказала в расчете на Уну и Алекс:
– Я тебя тоже. До скорого, милый.
V
У Тессы, школьного психолога, расписание было более гибким, чем у ее мужа. Как правило, после уроков она отвозила их сына домой на своем «ниссане», а Колин (которого Тесса никогда не называла Кабби, хотя знала, что остальной мир – включая даже родителей, которые переняли эту манеру у своих детей, – именует его только так) проводил в школе еще час-другой и приезжал следом на «тойоте». Но сегодня Колин поджидал Тессу на парковке уже в двадцать минут пятого, когда ученики еще толпились у калитки и рассаживались по родительским автомобилям или школьным автобусам.
Над головой серо-стальным щитом изогнулось небо. Резкий ветер ворошил сухую листву и задирал юбки; он коварно выбирал самые уязвимые места – шею, коленки; он не позволял задуматься и немного отвлечься от повседневности. Даже спрятавшись от него в машине, Тесса чувствовала себя какой-то взъерошенной и нервозной, словно кто-то чуть не сбил ее с ног и не извинился.
Колин сидел на пассажирском месте, в тесноте, высоко задрав колени; он спешил выплеснуть те сведения, которые двадцать минут назад получил от учителя информатики.