Случайному гостю
Шрифт:
— Мой Бог наверху, — сказала Неля, звякнув браслетами и голос ее осел, словно стены трёхсотлетнего дома. — Он глядит на меня…
Вместо ответа Чёрт усмехнулся. В коротком смешке и впрямь отчётливо было слышно, как бездна бездну призывает…
— Ночь тиха над Палестиной… — вмешался наконец Ангел и стукнул об пол посохом — на половички слетело несколько перьев. — Умолкните, беси! Час ваш прошел…
«И что они там распороли?» — подумал я, тяготясь привкусом крови во рту, к тому же корона начала ощутимо печь мне лоб.
Витя приложил дудочку
— А кстати… — оживился Чёрт и кинул в пастушка сажей. — Как там, в вашем хлеву?
— Только вас и не хватало, — вежливо ответил чумазый пастушок и попытался продуть флейту.
— Не видали ли Младенца? — уточнил Чёрт и нехорошо улыбнулся в своем чулке на лице.
— Уж час как сияет звезда неспроста, — важно произнес Ангел и осыпал все вокруг перьями и серебристым дождиком. — Спешит все живое восславить Христа…
— Нашёлся! — радостно вскрикнул Чёрт. — Не видать вам, люди, света до самого лета.
— Слышишь ли, Царь мой? — разошлась не на шутку тётка.
— Слышишь ли войско? — и она легонько побарабанила по миске. Яна, заметно надувшись, отодвинулась в сторону.
— Оковы готовы… — недобро глядя на маму, заявила она. Ещё раз сожаление о ланьцухах кольнуло меня в сердце.
— Младенца пленить и в тюрьму заточить! — буркнул я. — Знаешь ли, бес, где ныне дитя?
Чёрт задумчиво ущипнул пастушка. Витя пискнул.
— Узнаю шутя… — сказала нечисть. — Позовем людей книжных, — раздумчиво заявил лукавый, — вот и узнаем, обманом…
— Бесстыжим!!! — объявила примотанная к стулу Цыганка.
— Чудо, чудо… — возвестил наш явно заторможенный Ангел и дождик, скрывший его лик, чуть заметно колыхнулся.
На этом слове двери в бабушкину комнату отворились и в кухню важно вошли Волхвы.
— Книжники и чародеи — что спешите Иудеей? — потрясенно спросил я.
Корона жгла мне голову и Волхвы выглядели слишком реальными. В кухне запахло давними мазями.
«Кто-то тут жёг ладан, — тревожно подумалось мне. — И… и… пожалуй, янтарь, — подсказал мне Дар. — Что-то из иллюзий — лимон или апельсиновое дерево, но не может быть, чтоб бузину, ведь Вигилия…»
На зубах моих скрипнул песок.
Самый старый Волхв глянул на меня синими глазами и немного гортанно сказал:
— Спаситель в городе хлеба живого…
Мавр средних лет, близоруко моргнул в мою сторону и продолжил:
— Родится в скале — и не будет иного…
Молодой, высокий негр в алом, затканном серебром шёлке, склонив учёную голову, промолвил:
— …царя — ведь пришли мы не зря…
Дар громыхнул во мне — я посмотрел на свои руки, так внезапно отяжелевшие — каждый палец, изуродованный артритом, украшало по два-три перстня — все с красными камнями, до самого подножия струилась, обволакивая меня, тяжелая багряная ткань.
Ангел, явно став выше ростом, и, глянув на волшебников сквозь подозрительно оживший серебряный дождик, изрёк печально и задумчиво:
— Идите иным«Персидская сказка»… — посетила меня одинокая мысль. В который раз пол нашей кухни, содрогаясь, пропускал сквозь себя мрамор иных палат — ныне навеки скрытых горой Мориа.
— Красный человек!!! — охнула Цыганка и закрыла лицо шалью, оторвав полосу бахромы. Пастушок провел по перемазанному лицу ладонью, оставляя на лбу и переносице полосы, было слышно, как цокают его зубы.
— Я вам покажу кто тут Царь! — каким-то непонятным, выкручивающим язык наречием прокаркал я. — Грамотеи, тоже мне… Взять их!!!
Воин, в «крепостном венке» поверх касика, изуродованный шрамами, значительно превосходящий Яну размерами, почтительно стукнул древком копья о пол — существенно мстя нижележащим Вороновским, и протянул руку — здоровенную лапу в кожаной перчатке без пальцев, вслед Волхвам…
Дверь из коридора в кухню распахнулась и звякнула стеклами в переплётах. Чёрт, сидящий и радостно хихикающий на пуфике, получил по спине и свалился на пол. Волхвы расступились, воин растерянно потоптался на месте и шагнул назад, рука его нерешительно ухватилась за гладиус.
На пороге возвышалась фигура: высокая, бесформенная, мерцающая покоем лилий из долины теней, вся в белом.
— Я Смерть, — просто сказала она. И в кухню вполз нехороший холод. Вздрогнув и пустив искры, угасли свечи в венке, в люстре упало напряжение, свет её сделался слабым и багряным… его хватало защитить стол, всего лишь.
Пастушок отполз подальше — к Ангелу, туда же отступила обронившая гулкую гитару Цыганка. Ангел, поймавший в складки своего дождика и одеяния отсвет с улицы, сиял ровным нездешним серебром.
— Пойдем со мной, — сказала фигура и как-то внезапно оказалась у подножия трона, воин упустил копье и щит и, сорвав с головы касик, отполз подальше.
— Не защита, — почти ласково заявила вслед ему Смерть. — Пойдем же, Царь жестокий.
— Ну хоть день… — простонал я.
— Нет, — покачала головою Смерть под своим покрывалом. — Ни дня!
— Ну хоть минуту! — издал я хрип на неизвестном наречии — руки мои и ноги выкручивал жалом смертельный холод — будто в каждый сустав заполз ледяной червь.
— Ни одной, даже самой маленькой, минуты, — деловито обронила Смерть. — Конь заждался, — сказала она, как-то вдруг. — Ты готов?
«Даже если я скажу „нет“, — подумал я. — Она не отстанет. Всё-таки Смерть».
Все сильнее свистел ветер, и вот уже дрогнули, начав расползаться, стены кухни, впуская в себя базы мраморных колонн мегарона… И на них была кровь, пролитая по моему велению, что если к ней добавится ещё чья-нибудь?