Случайные люди
Шрифт:
— Настойка на елках, что ли? — пробормотала я.
Мастер уронил лицо в ладони, что-то промычал, над головой его собралось голубовато-белое сияние. Мастер помотал головой, поднял лицо, с силой растер. Откашлялся. Глаза были ясные и совершенно трезвые, как и голос.
— Вы недалеки от истины, леди. На шишках. Осторожнее, это довольно забористая штука.
— А вы со мною этот же трюк провернете, — я покрутила ладонью над головой, — как вот сейчас. Полезное уменье, а!
— Вы не представляете, насколько востребованное на пирах, — ухмыльнулся Мастер. Протянул руку, со всех сторон
Оливье бы сейчас. Или просто чего-нибудь закусить.
Под потолком бегала белка, а в дальнем углу что-то копошилось. Я попросила Мастера пульнуть туда огнем: если попадет, будет мясная закуска. Мастер швырнул рассыпающий искры сгусток пламени, и то ли не попал, то ли в углу никого не было, а мне просто показалось.
Мы выпили за упокой мертвых и долгую жизнь живых. Питье прокатилось до желудка и упало, как снежок со льдом внутри: тяжко и холодно. Я утерла выступившие слезы. Снежок помалу начал таять, и стало хорошо.
— Я же говорил, — сказал Мастер довольно. — Забористо.
Он почти лежал на столе, подпирал голову, словно она была слишком тяжела, и возил по столу рюмкой.
— Сварите мне зелье, — попросила я. Мастер поднял брови, подождал, пока я продолжу: — Приворотное зелье. Вы умеете?
— Нет, леди, — сказал он, — не мое это ремесло. Но я могу зачаровать какую-нибудь жидкость для того же самого эффекта. Надолго ли вам?
— На один раз, — сказала я, спохватилась под его смех. — На один день, в смысле. Чтобы…
— Чтобы не отказал. Или не отказала?
— Есть разница?
— Для заклинания — никакой. В порядке праздного интереса. Мы с вами нынче делим вино, позвольте же мне некоторые вольности.
— Позволяю, — кивнула я с важностью. Становилось по-глупому весело. — Это он. В порядке праздной… э… откровенности.
— Эвин, что ли? — спросил Мастер буднично, сделал пальцем знак. Бутылка воспарила над столом и наполнила мою и его рюмку. — Не советую.
— Вы против?
Мастер подпер щеку другой рукой, поставив локти по сторонам рюмки.
— Нет. Это не мое дело. Просто будьте осторожны. Ему покуда не нужна жена, насколько я знаю.
— Ну так в этом и смысл! — обрадовалась я. — Избавит от сложностей. Я не собираюсь тут оставаться. Ваш мирок, конечно, очаровательный, но я воздержусь здесь селиться. Мне буквально раз или пару… такой мужчина. Грех пройти мимо.
Питье на шишках развязывало язык, и я не знала, начинать ли уже пугаться.
Мастер кивнул, волосы упали ему на глаза. Он сдул их, вздохнул.
— Все равно будьте осторожны. От него потом не отвяжешься, прикипит душа — и все. А может, это… — Мастер запнулся, смахнул волосы с лица. Прикрыл глаза ладонью. — Впрочем, что это я.
— Если вы против, я не стану… ничего, — проговорила я к большому сюрпризу для самой себя.
— Нет, нет, — махнул рукой Мастер, —
— Да вы поэт! — воскликнула я.
Выпили за поэзию.
Больше, правда, Мастер ничего поэтического выдать не смог, а единственная короткая строфа, что он сейчас припомнил, оказалась заклинанием, и теперь у нас на краю стола высилось нечто из проволоки, воска и перьев. Мастер сказал, что это украшение, которое надевается сверху дичи перед подачей на стол. Я прислушивалась к своим мыслям и дергала из него перо за пером.
— Расскажите мне про ваше королевство? — попросила я.
— Оно не мое, — сказал Мастер. Поморщился. — И ну его ко всем демонам. Надоело. Лучше расскажите мне про свое. Вы задали много вопросов и услышали много ответов, леди, теперь ваш черед. Каково жить там, откуда вы?
— Неплохо, — призналась я. — Но вам бы там не понравилось. У нас совершенно нет магии. А те, кто выдает себя за колдунов и ведьм — шарлатаны.
— Дивное место, — сказал Мастер. — С удовольствием бы навестил. Я так устал от магии… когда от нее происходило что-то хорошее?
Он щелчком пальцев уничтожил пернатое украшение, и на его месте появилась чаша на кривых ножках, из которой тянуло ароматным. Огонек слетел в чашу, в ней вспыхнуло и стало гореть ровным розоватым пламенем. Как горит масло.
Как горело на Мархе Мэлоре. Я узнала запах.
— Давайте за справедливость, Мастер, — сказала я, протянула рюмку. — За правосудие.
— За воздаяние виновным, — ответил он. Рюмки звякнули.
Он снова попросил меня рассказать про мои земли, и я начала, тщательно выбирая, что можно и что получится передать словами. Больше всего Мастеру понравилось, что за книгами не надо охотиться, а можно себе их позволить, даже если зарабатываешь на хлеб ручным трудом, и можно не выходить из дому, книги сами придут к тебе. Так же как и музыка. Он назвал это роскошью и попросился в гости. Я щедро позвала, упомянув, что он будет спать на диване, зато в тепле и на чистом, а к завтраку я, так и быть, нажарю оладушек.
Мастер не знал, что такое оладушки, и пока я объясняла, голод окреп и поселился в желудке воющей бездной.
Глаза у Мастера снова были нетрезвые. Он быстро пьянел, что при мелком росте и тощем сложении неудивительно. Я, пользуясь ситуацией, спросила:
— Что написано на Полле?
— Секрет истинной жизни, — сказал Мастер невнятно. Я переспросила. Он пустился в объяснения, которые понял бы только его коллега-чародей, и опять наполовину на незнакомом языке.
— Чем это нам грозит? — спросила я.
— Лес будет везде, — сказал Мастер. Икнул, зажал рот ладонью, многословно попросил прощения. Снова вокруг его головы возникло сияние, и он, проморгавшись, встал, попросил позволения дамы отлучиться.
Ничего он не знает, подумала я. И никто тут ничего не знает, ни про Лес, ни про что еще. Тут, наверное, лечат отравления безоаром, и магическая наука, если это у них наука, наверняка недалеко ушла от медицинской. Ковыряются вслепую, не понимают и половины того, с чем сталкиваются. Как у нас думали, что уран полезен для здоровья.