Случайные помехи
Шрифт:
В круглом зале по периферии стояли видеоэкраны, и каждый из членов совета мог видеть остальных, так что налицо был полный эффект присутствия.
Председатель сообщил данные о госте из космоса, высказал рабочую гипотезу и предложил ее обсудить. По его мнению, с подобной проблемой, столь серьезной, что она угрожала самому его существованию, человечество еще не сталкивалось, хотя прошло не одно тысячелетие своего пути по спирали познания. Суть дела состояла в том, что внеземная цивилизация, стоящая, по всей вероятности, на неизмеримо более высокой ступени развития, чем земная,
– Если это двойник, то где подлинный капитан Торопец? – спросил кто-то, когда Макгрегор закончил свое сообщение.
– Мы можем только гадать о его судьбе, – вступил в разговор астробиолог. – И сомневаюсь, сможем ли когда-нибудь выяснить ее до конца.
– Не забывайте, что ничего еще не доказано, – произнес Макгрегор. – Все это – только предположения, которые нам предстоит принять либо отвергнуть. Что касается меня, то я, вопреки загадочному рубцу, все же верю, что на Землю вернулся подлинный капитан Торопец.
– А я верю, что это инопланетянин, и на моей стороне, как мы убедились во время обсуждения, большинство, – парировал астробиолог.
– Большинство – еще не показатель истины, – покачал головой Макгрегор. – Вернувшийся со звезд – необязательно перевертыш.
– В таком случае ответьте, Алонд, на простой вопрос: кто оперировал в полете капитана Торопца? – наседал астробиолог.
– Да хотя бы те же представители инопланетной цивилизации! – погладил Макгрегор рыжеватую бороду.
– Гипотеза не хуже других, – поддержала его Лагранж.
– И этим вмешательство инопланетян ограничилось? – саркастически заметил биохимик. – Не очень-то логично. Я не верю, как вы, в абстрактную гуманность инопланетян. Вспомните тристаунский случай, который принес человечеству столько бед. А кто мог заподозрить врага человечества в безобидном часовом мастере? Между прочим, как вы все знаете, и его разоблачить помог сущий пустяк…
– Напоминание весьма кстати, – включился в разговор еще кто-то. – Оно призывает нас к бдительности. Да, гораздо естественнее, как это ни печально, выглядит предположение, что капитана Торопца «подменили».
– С какой целью? – спросила Женевьева.
– Это вопрос особый, – сказал астробиолог. – Очень может быть – уничтожение человеческой расы и захват планет Солнечной системы. Может быть, нам противостоит та самая цивилизация, которая вызвала тристаунскую трагедию.
На несколько мгновений в конференц-зале воцарилось тяжелое молчание. Каждый по-своему переживал услышанные слова.
– Хочу подчеркнуть еще одну сторону вопроса, – нарушил паузу биокибернетик. – Инопланетяне сумели разгадать суть нашего Эксперимента и с легкостью включиться в игру. А это значит, что наши нынешние достижения в науке и технике для них – давно пройденный этап. Этот говорит об особой их опасности для нашей цивилизации.
Кто-то бросил угрюмо:
– Мы для них – как для человека муравьи.
– А что, если
– Ну, знаете, Лагранж, не вам говорить – не нам слушать! – возмутился биокибернетик. – Вы – один из ведущих медиков Земли и должны отвечать за свои слова.
– Всем нам сейчас тяжело, но слишком большая ответственность ложится на наши плечи, – добавил астробиолог.
– Я отвечаю за свои слова! – порозовела Женевьева. Перед ее глазами все время маячила неподвижная фигура в оранжевых клочьях скафандра, безжизненно повисшая в реанимационном контейнере.
Резкий обмен мнениями перешел в перепалку. Ее прервал Макгрегор, плечи которого ссутулились под невидимой тяжестью.
– Друзья мои, – произнес он, – все мы будем продолжать расследование загадочных обстоятельств, которыми сопровождалось возвращение… капитана Торопца. На это будут брошены лучшие силы. А сейчас мы должны сообща выработать стратегию дальнейших действий. Верно, мы не знаем, какой характер носит шрам на боку нашего гостя. То ли оставленный шрам – небрежность, допущенная инопланетянами, то ли что-то еще. Но пока мы должны вернуть нашего гостя к жизни. В каком он сейчас состоянии? – обратился Макгрегор к Женевьеве.
– Жизнь теплится, – лаконично ответила Лагранж.
– В сознание не приходил?
– Нет.
– Прежде всего – нужно дождаться, пока он придет в сознание, – негромко сказал Макгрегор.
– А потом будет поздно, – мрачно выдавил астробиолог.
– Мы примем меры безопасности, – решил Алонд. – Попросим наших физиков окружить контейнер мощным защитным полем. А Женевьеву – регулярно сообщать нам, как проходит реанимация.
– Хорошо, – кивнула высокой прической Лагранж. Я говорю из своего кабинета, у меня в приемной толпа корреспондентов со всех сторон Солнечной системы. Что мне им сказать?
– Повторите им то, что содержится в официальном коммюнике, и ни словом больше, – распорядился Макгрегор. – Вернулся капитан Торопец, в тяжелом состоянии, боремся за его жизнь. Все! А мы будем проводить расследование, и как можно оперативнее.
…Да, никто из землян не знал, по какой причине болезнь безумия, вдруг охватившая Тристаун и его окрестности, постепенно сошла на нет, а виновник трагедии так и не сумел связаться со своими сородичами. Какой-то свет на эти события мог бы пролить Сергей Торопец, но он сам находился в бессознательном состоянии, между жизнью и смертью, да еще под ужасным подозрением.
Вернемся к событиям десятилетней давности в Тристауне, которые развивались следующим образом.
Выбрав момент, когда в лавке никого не было, часовщик запер входную дверь, затем перенес мыслепередатчик на подоконник, принес стул и сел у окна, чтобы удобно было наблюдать. Несмотря на жаркий день, на улице было оживленно. Здесь располагалось много магазинов, да и местные жители привыкли к жаре. Какую-то тень давали прохожим пестрые брезентовые тенты, натянутые на манер зонтиков над витринами. Изредка налетал с океана освежающий, хотя и влажный, ветер, вздымая на окне занавеску.