Случайные помехи
Шрифт:
– Ну, ну, – произнес Макгрегор и покосился на Зою. Затем прошелся по помещению, твердо, как матрос на палубе, ставя ноги, остановился и сказал: – Я попросил собрать из архивов и видеотек все, что касается тристаунской истории. Необходимо все еще раз сопоставить и проанализировать. Здесь важен опыт каждого человека, который был хоть как-то замешан в этих событиях. До сих пор не прояснен финал драмы. Вы помните те дни?
– Такое не забывается, – нахмурившись, сказала Женевьева.
– Столько лет прошло, а я все помню, как вчера, – добавила Зоя.
– И можете вспомнить детали? – спросил
– С деталями хуже, – сказала она. – Потолкуйте с Сергеем, когда он придет в сознание. Думаю, он сможет рассказать вам кое-что интересное об этих днях.
– Спасибо, Зоя Алексеевна, – улыбнулся Макгрегор. – Я уже убедился в ценности ваших советов. И верю, что капитан Торопец сообщит мне…
– Минутку, Макгрегор! – остановила его Зоя, подняв руку.
Алонд застыл на полуслове, удивленно воззрившись на собеседницу.
– Простите, сэр Макгрегор, – церемонным тоном продолжала Зойка, в которой проснулся прежний неукротимый бесенок. – Вы сказали – «я верю».
– Ну и что?
– А то, что астрофизику, представителю точных наук, не пристало оперировать такими зыбкими и расплывчатыми понятиями, как «верю – не верю». Это годится разве что для какой-нибудь жалкой словесницы…
– Только мечтающей уйти в науку, – закончила Женевьева, и все трое улыбнулись.
– Скажите, Алонд, а как вы расследовали тристаунское дело? – спросила осмелевшая Зоя.
– Ну, начало и ход событий вы, наверно, помните из тогдашних сообщений, – начал Макгрегор.
Зоя кивнула.
– Загадочная эманация, эпидемия страха, на дорогах десятки тысяч беженцев, покидающих город… Когда группа ученых, которую я возглавил, прибыл в Тристаун, он был уже пуст. Источник излучения, наличие которого я подозревал, кое о чем догадываясь, мы обнаружили довольно быстро. Им оказался неприметный домик на одной из улиц города, под вывеской «Часовых дел мастер». Хозяина нам, правда, обнаружить не удалось, хотя мы и догадывались, кто он. Прочесывание улиц тоже ничего не дало – он как в воду канул… Но это было потом, а для начала мы отключили излучатель, воздействовавший на головной мозг человека, – мы-то были, разумеется, в защитных шлемах. Проверяя комнаты, мы наткнулись на еще один прибор – передатчик необычной конфигурации. Он работал, потому, собственно, и помог нам запеленговать часовщика. Передатчик непрерывно испускал в эфир какие-то сигналы, явно упорядоченные. Сами мы разобраться в них не могли, связались тут же с линга-центром. Там бросились расшифровывать. Но оказалось, никаких аналогов, известных человечеству, не нашлось. Впрочем, общий смысл им удалось уловить. Часовщик призывал на нашу планету полчища своих собратьев, сообщая, что все подготовлено. Представляете, что с нами было бы, если он один наделал такой переполох?
Обе женщины слушали Макгрегора, затаив дыхание. Астрофизик был скуп на рассказы о себе и не часто открывал душу.
Алонд сделал несколько шагов и продолжал:
– Честно признаюсь вам, дорогие мои красавицы, сердце мое упало. Нужно ли вам говорить, какие мысли бродили у меня в голове? Все защитные силы Солнечной системы были приведены в состояние боевой готовности, чтобы отразить натиск агрессивных пришельцев. Однако никаких тревожных симптомов не появлялось.
– Как вы догадались? – спросили одновременно Зоя и Женевьева, не пропустившие ни одного слова.
– Мне помогло знание законов радиофизики, – усмехнулся Макгрегор. – Видите ли, передатчик оказался слишком маломощным для дальней космической связи. Я прикинул радиус его действия – он оказался всего что-то около полумиллиона километров. Это приблизительное расстояние до Луны. Следовательно, либо на Луне, либо на спутнике с таким радиусом должен был находиться усилитель. Ну, а дальше все было просто. Космические службы тщательно прочесали заданную зону.
– И что? – спросила Женевьева.
– И ничего не обнаружили.
– Куда же девался усилитель? – удивилась Зоя.
– Это уже не важно, – махнул рукой Макгрегор. – Взорвался, пришел в негодность, превратился в безобидный хлам. Важно, что сигнал не достиг цели. Засиделся я у вас, милые женщины, – глянул Алонд на часы. – А у меня еще столько дел.
Макгрегор попрощался и ушел.
…Кое-кто из членов совета удивился, когда в зале заседаний снова появилась Зоя Торопец, на этот раз без всякого камуфляжа, в собственном обличье. Она вошла в зал вместе с Женевьевой Лагранж.
Председатель встретил жену капитана с подчеркнутой вежливостью.
– Проходите, Зоя Алексеевна, – пригласил он. – Вот сюда, поближе, в первый ряд. Нам необходимы ваши идеи, – добавил он то ли в шутку, то ли всерьез – Зоя так и не поняла.
Пока шла специальная часть, она слушала выступающих без особого внимания, она начала даже жалеть, что откликнулась на приглашение Алонда и пришла сюда. Ученые сыпали специальными терминами, говорили на каком-то тарабарском языке. Потом, забывшись, она начала вслушиваться в их речь и вдруг сквозь частокол терминов каким-то шестым чувством, наитием начала угадывать в полупонятных словах некий скрытый смысл. И ей подумалось, как это, должно быть, чертовски интересно – проникать в глубины Вселенной, открывать новые фундаментальные законы мироздания для пользы всего человечества.
Поводом для сегодняшней встречи послужила ответная радиодепеша, полученная с борта «Анастасии». Посланная манипулятором, она пришла накануне. Энергии у маника хватило, правда, только на несколько бит информации. Он сообщал, что подробная инструкция-команда получена и он приступает к ее выполнению. В конце шел привет капитану Торопцу.
Осталось ждать появления «Анастасии» на специально приготовленной площадке Пятачка. К нетерпеливо ждущим ученым теперь присоединилось все человечество.
Ночь после совета прошла в медцентре тревожно. В состоянии здоровья капитана Торопца наступило ухудшение. Видимо, два предыдущих форсирования режима, предпринятых для того, чтобы на короткое время привести его в сознание, не прошли даром. Так полагала Зоя.
– _ Дело не в этих эпизодах, – покачала головой Женевьева, внимательно выслушав Зою. – Признаюсь тебе, я давно уже ждала, что в процессе выздоровления Сергея произойдет некий кризис, вот он и наступил.
– А компьютер?
– И он тоже его предсказал.