Служу России!
Шрифт:
Да, вино и… флаг с французского фрегата. Его реплику! Белое полотно. Такие флаги можно вообще продавать на сувениры. Только ровно нарезать простыней. Не могу до сих пор отойти… Надо же — просто белый флаг на корабле!
— На сей час хватит! — заканчивал я тренировку. — Сержант Кашин, Подойдите ко мне!
Солдаты как стояли, так и рухнули на пыльную траву — то, что от нее осталось после нас.
— Отставить лежать пластом! Встать! Ходить и глубоко дышать! — приказывал я, когда увидел, как все полегли.
— Ваше высокоблагородие! —
— Сержант, у меня есть к вам разговор!
Может быть, в боевой обстановке я и общался с Иваном Кашиным без официоза, но среди солдат он авторитет, потому теперь я старался всё-таки этот авторитет своего заместителя поддерживать.
Хорошо, чтобы мне ещё дали в роту нормальных офицеров, чтобы сработались. Все же с Кашиным уже есть взаимопонимание. Хотя была вероятность, что его повысят. Впрочем, повышение сопряжено с дарованием личного дворянства, а это серьезный шаг, на который вряд ли охотно пойдет командование. Потому всё осталось как есть.
Разговор был, действительно, серьезный. Я видел некую женскую особу, которая явно искала со мной встречи. Она не подходила близко, понаблюдала со стороны да и вышла со двора полковой канцелярии. Должна, значит, теперь ждать на выходе.
Дело табакерки начинает ожидаемо всплывать. И без Кашина эту проблему мне не решить.
— То, о чем я буду говорить… Сие похоже на недоброе дело. Токмо выслушай и… Мне помощь твоя нужна, не для себя, а для Отечества нашего, — несколько пафосно начал я сложный разговор.
— Всё ли ты понял, сержант? — отведя Кашина в сторону и объяснив ему суть предстоящего дела, строго спросил я.
— Не сомневайтесь, ваше высокоблагородие, возьму с собой Фролова и Бичуга, всё сделаем как нужно.
Тут он замялся, явно хотел задать какой-то вопрос, но не был уверен, что он уместен.
— Спрашивай! — сказал я, понимая, что лучше всё решить на берегу, чем идти в море с нерешёнными проблемами.
— Коли дело это государево, отчего же нельзя обратиться в Тайную канцелярию? — спросил Кашин.
— Оттого, чтобы нам самим не залезть на дыбу, — отвечал я. — Более того скажу: сие дело такое, что можно и на дыбу, токмо и получить чины есть возможность. Тут каждый решает за себя. Або пан, або пропал. Решай и ты.
— Я сделаю, что вы просите, ваше высокоблагородие, — не совсем уверенно отвечал Кашин.
Деваться некуда, на самом деле. Все делать самому просто нельзя. Мне нужна поддержка, хотя бы из ряда той, что «в сторонке постоять, пока люди договариваются». Да и не потяну я в одиночку чисто сработать двух казаков, когда придется.
Так что тут либо доверяться своим людям. Либо отдавать табакерку и не думать ни о чем, пока за мной не придут и не повяжут под белы рученьки. Нынче Анна Иоанновна олицетворяет Россию? Я не могу дельно на это повлиять, и не вижу иных достойных. Так что… Служу России! Вот будет лучше Отечеству от изменений, тогда я и подумаю, за кого вписаться.
А для
С другой же стороны, хватает и других людей, которые могут замолвить за меня словечко, если только будут высоко мотивированы это сделать. Будем мотивировать! Так что… Или я пан, или пропаду, но попробую. Редко кто возвышается без риска, да почти и никто.
Все… Решение принято, а значит иду поближе к дамочке, давая себя заметить. Жребий брошен, Рубикон переступил!
— Господин Норов? — когда я, якобы, направлялся в канцелярию Измайловского полка, меня окликнула девушка.
Я обернулся и посмотрел на ту, кто знает моё имя, но кого я никогда раньше вживую не видел. А вот на изображении… И всё-таки не всегда портреты врут. Когда-то я видел Мавру Шувалову, которая ещё не должна быть замужем за одним из виднейших людей елизаветинской эпохи, а значит, должна носить фамилию Шепелева.
Признаться, я несколько растерялся. Понятно, что именно она пришла за той самой табакеркой, которая никак не выходила у меня из головы. Кто-то же должен был её забрать. Я очень надеялся, что это будет мужчина. Впрочем, Апраксин же говорил, что вещица — для некоей дамы.
Очень не хотелось воевать с женщинами, хотя я прекрасно понимал, что порой они бывают столь коварны и жестоки, что могут выполнять обязанности мужчин… Я не о какой-то постельной пошлости, но знавал таких женщин, которые поистине были воительницами. Они, если и не имели отношения к военному делу, то своим характером и поведением зачастую давали фору практически любому мужчине.
Вот и эта Мавра казалась не дамой, а, скорее, спецагентом под прикрытием. И все равно, мой план уже мысленно пересматривался. Бить женщину? Нет, нельзя. Особенно в этом времени, особенно мне, который никогда не поднимал руку на женщину. Ну кроме только той эсэсовки в Берлине… Но она наставляла на меня пистолет, вот первой пулю и получила.
— Чем я могу быть полезным вам? — с обезоруживающей улыбкой спросил я.
Я чувствую, когда нравлюсь женщинам. Вот и эта девушка несколько смутилась, стараясь не прятать свои глаза, выглядеть безмятежно, но не сильно-таки это у неё получалось.
Говорят, что не бывает некрасивых женщин. Нет, бывают. Возможно, это дело исключительно вкуса, но не в меру широкое лицо Мавры, как и не совсем умело замаскированные оспины на этом лике, девушку привлекательной отнюдь не делали. А ещё она была полна. Полнота бывает разной, порой даже и весьма привлекательной. Но не в этом случае, когда ожирение явно выглядит болезненным.
— Вам передали вещь, которая адресована мне, — выдавила заученный текст Мавра.
— Могу ли я узнать имя столь очаровательной, обворожительной особы? А уже после поговорить о вещице? — спросил я.