Смарагдовое ожерелье
Шрифт:
— А что, по-вашему, я должна была с ним делать? Что мне было думать о незнакомце с безумным взглядом, который выглядел так, будто не мылся несколько недель, тем более что он глубокой ночью без стука влез в мой дом и стал шарить в моей кладовой?
— Он шарил в вашей кладовой? — переспросил Джошуа, поражаясь безумному поведению Кобба.
— Он разбудил Китти. Она испугалась до смерти и, разумеется, закричала. Томас прибежал на помощь. Когда меня разбудили, я велела позвать стражу и констебля, и они арестовали вашего мистера Кобба за кражу со взломом.
Джошуа сдавленно сглотнул слюну, скрывая тревогу. Он достаточно хорошо
— Значит, вы велели его арестовать?
— Велела, сэр, и упреков от вас не потерплю, — кивнув, решительно заявила она.
— У меня и в мыслях не было вас упрекать, миссис Куик. Я сам виноват, что не предупредил о бедственном положении мистера Кобба. Уверен, будь вам известно о его несчастье, вы проявили бы милосердие, коим так славитесь.
— Милосердие милосердием, мистер Поуп. А я вам так скажу: когда какой-нибудь проходимец врывается в ваш дом и начинает шарить в вашей кладовой, вы забываете про милосердие и делаете то, что сделала Китти, — открываете рот и зовете на помощь.
— Совершенно верно, мэм. Позвольте спросить, вы знаете, где сейчас Кобб?
— В арестантской, насколько мне известно.
— Ясно, — проронил Джошуа, отводя взгляд.
Он не знал, как ему быть теперь, после того как миссис Куик нанесла столь неожиданный удар. Хотя, учитывая неприятные манеры Кобба и его неразумное поведение, Джошуа признавал, что у миссис Куик были причины для беспокойства. Впрочем, он и сам сомневался в Коббе, так что, возможно, арестантская для того была самым подходящим местом.
— Конечно, я понимаю, что поставил вас в затруднительное положение. Сам не знаю, как не подумал об этом раньше. Примите мои глубочайшие извинения за доставленные неудобства, мэм.
— Вы не дождетесь моей дочери?
— Нет, — ответил Джошуа. Меньше всего ему хотелось встречаться с Бриджет под бдительным оком ее матери, которая стала бы следить за каждым их движением, за каждым их словом и не давала им покоя. — Спешу. Нужно срочно утрясти кое-какие дела. Будьте так добры, мэм, передайте вашей дочери, что я зайду к ней завтра в девять часов утра.
Миссис Куик понимающе усмехнулась:
— Не стоит вам идти с визитом к вашей приятельнице, мистер Поуп.
— Что? — растерянно произнес Джошуа, от неожиданности побледнев. — К какой приятельнице?
— К вдове, которую вы навещаете. Миссис Данн, кажется? Нет смысла идти к ней. Она выходит замуж за какого-то кузена своего мужа. Приходила сюда дня два-три назад, чтобы сообщить вам эту новость. Она с Бриджет разговаривала, а Бриджет потом мне передала.
— Понятно, — отрывисто бросил Джошуа и пошел к себе наверх.
Поднимался по лестнице он с тяжелым сердцем. Все в его жизни шло наперекосяк; казалось, уж хуже и быть не может. Хоть он и подозревал, что Мег водит его за нос, и ожидал, что она выкинет нечто подобное, но, к своему удивлению, расстроился сильнее, чем следовало бы, когда его подозрения подтвердились.
Он жалел, что дверь ему открыла миссис Куик, а не ее дочь. Здравомыслие и доброта Бриджет, пожалуй, помогли бы ему решить, как поступить с Коббом, который томился в темнице всего лишь в трехстах ярдах от этого дома.
Джошуа был уверен, что должен отстраниться от событий, произошедших в Астли,
Арестантская находилась в караульной местного стража порядка. Здесь держали преступников, пойманных в этом районе Лондона, перед тем как отправить в полицейский суд. Здание располагалось на Сент-Мартинс-Лейн, буквально в трехстах ярдах от дома миссис Куик. Перед караульной стояли колодки, в которые были закованы два человека, сквернословившие на улице; позорный столб, у которого наказывали кнутом, был свободен. Джошуа прошел мимо кучки зевак, собравшихся поглазеть на нарушителей. Здание караульной было размером с летний домик. На первом этаже находились караульное помещение и холл, в подвале — арестантская. Расспросив стражника, Джошуа, к своему удивлению, узнал, что Кобба все еще держат в камере, но обвинение ему пока не предъявлено. Миссис Куик, сомневаясь в том, что он настоящий преступник, дала констеблю флорин и попросила, чтобы тот подержал Кобба до возвращения Джошуа. Если Джошуа соизволит подтвердить, что Кобб порядочный человек, она откажется от обвинения. Этим своим поступком, подумал Джошуа, миссис Куик, возможно, избавила Кобба от ужасного наказания. На его памяти это было первое проявление ее хваленого милосердия.
Приободренный, Джошуа вступился за Кобба. Ему сказали, что сегодня арестованного отпустить не могут, поскольку уже вечер и констебля в караульной нет. Джошуа дал стражнику шиллинг и еще раз попросил, чтобы Кобба освободили как можно скорее. Стражник сразу подобрел. Мистер Поуп может посмотреть камеру, сказал он. И если подтвердит личность Кобба, пусть забирает его с собой.
В сопровождении двоих караульных Джошуа по винтовой лестнице спустился в круглую камеру в недрах здания. В этом тесном, переполненном помещении, где отсутствовала вентиляция, воздух был тяжелый, пропитанный отвратительными запахами человеческого пота, зловонного дыхания и испражнений. Сырая солома на полу и открытые ведра — вот и все условия. В полумраке Джошуа различил силуэты арестантов. Камера была битком набита мужчинами и женщинами всех возрастов, самой разной комплекции и самого разного воспитания. Одни лежали, некоторые — распростершись ничком; другие сидели в неудобных позах — кто-то сгорбившись, кто-то сжавшись в комок; третьи стояли неподвижно, словно застыв от ужаса.
Когда Джошуа со стражниками приблизился к двери, несколько наиболее энергичных узников, увидев свет фонаря, стали кричать и трясти решетку, тщетно надеясь на то, что Джошуа сжалится над кем-нибудь из них и заплатит за то, чтобы его или ее выпустили на волю. Среди этих горластых заключенных Кобба не было. Джошуа не сразу отыскал его глазами. Наконец он услышал скрипучий кашель, который хорошо помнил по прежним встречам. Кобб сидел у стены в самом дальнем месте от входа. Казалось, он дремлет, ибо голова его покоилась на коленях, словно у него уже не оставалось сил торчать в этой гнусной дыре.