Смех сквозь слезы
Шрифт:
— Вы не уберегли ее. — Глаза Аркадия Александровича недобро сверкнули.
— Что делать? — Я пожала плечами. — И на старуху бывает проруха.
— Может быть, стоит найти другого телохранителя?
— Это ваше право.
— Аркаша, — вмешалась в нашу перепалку Тимирбулатова, — ну зачем ты так? Женя ведь тоже не всемогуща.
— Тебя могли убить. — Он осторожно обнял ее.
— Ну, не убили же.
Ольга взглянула в глаза возлюбленного так, что он тут же поостыл. Однако счел необходимым
— Надеюсь, такого больше не повторится.
— Я тоже.
Я не любила, когда последнее слово оставалось не за мной.
— Ты работать-то сможешь? — спросил Майоров мою клиентку.
— Смогу, — уверенно кивнула та.
— Не подкачай. Плашкина здесь.
— Я знаю.
Майоров поцеловал ее в щеку и, бросив косой взгляд в мою сторону, покинул гримерку.
Мы не стали с Олей продолжать прерванный разговор, потому как времени до спектакля оставалось уже немного, и Тимирбулатова занялась изменением своего образа. Я со скучающим видом стала разглядывать фотографии из спектаклей, висевшие на стенах гримерки.
Оля выходила на сцену в числе первых. Я отправилась вместе с ней за кулисы после второго звонка. Жемчужного, как ни странно, пока нигде не было видно, а вот Аркадий Майоров стоял на противоположной стороне и оживленно обсуждал какую-то тему с одним из своих коллег.
Прозвенел третий звонок.
— Волнуешься? — улыбнулась я Ольге.
— Ужасно.
Открылся занавес, и действие началось.
— Ну, я пошла, — сказала Тимирбулатова спустя две минуты и суеверно перекрестилась.
— Ни пуха ни пера.
— К черту! — махнула она рукой.
В этот момент я вдруг с ужасом подумала о том, что если убийца, охотившийся на Тимирбулатову, так нагл и отчаян, то почему бы ему не устроить покушение на свою жертву прямо во время спектакля. Оля, находящаяся на сцене, представляла прекрасную мишень. Я содрогнулась и тут же решила гнать от себя эти мысли. Что я могу изменить? Не передвигаться же мне с Тимирбулатовой за ручку по сцене.
— Ничего, кроме внешности, — прозвучал женский голос справа от меня. — Работает спустя рукава.
Я повернула голову и увидела рядом с собой довольно экстравагантную дамочку лет сорока с пышной белокурой прической, одетую в дорогой костюм.
Интуиция сразу подсказала мне, что это и есть та самая Ирина Юрьевна Плашкина, о которой ходило столько разговоров.
Брошенная ею пренебрежительным тоном фраза несомненно относилась к Тимирбулатовой, но я решила, что лучшего способа для знакомства с большой леди мне не найти, а потому осторожно спросила:
— Простите, вы это о ком?
Плашкина развернулась ко мне всем корпусом и смерила оценивающим взглядом с головы до ног.
— А вы, собственно, кто?
— Я — Женя, —
— Почему не в зале? — Тон Ирины Юрьевны был недовольным.
— Мне захотелось посмотреть из-за кулис.
— Посторонним здесь не место.
— Я не совсем посторонняя. По образованию я — театральный критик, — пришлось соврать мне, чтобы наша беседа приняла иной оборот.
Результат и впрямь не заставил себя долго ждать. Плашкина мгновенно переменилась в лице и с более доброжелательной улыбкой спросила:
— В самом деле?
— Да. Именно поэтому я и спросила вас, к кому относится ваше замечание по поводу работы спустя рукава.
— А разве вы сами не видите? — Ирина Юрьевна пренебрежительно повела рукой в сторону сценической площадки. — К Ольге Тимирбулатовой, разумеется.
Я не стала вступать с ней в споры и защищать Олю, дабы не ударить в грязь лицом как критик.
После паузы я произнесла:
— А давно она у вас работает?
— Сравнительно недавно, — ответила Плашкина и достала из своей сумочки пачку «Данхила». — Как насчет того, чтобы покурить?
— Спасибо, я не курю, — отвергла я сие предложение, — но с удовольствием составлю вам компанию.
Мы вместе с Ириной Юрьевной спустились по лесенке в комнату для отдыха, где она, щелкнув золотистой зажигалкой, прикурила свою сигарету. Мы расположились в креслах друг против друга.
— Где вы работаете? — задала мне Плашкина каверзный вопрос.
— Вообще-то я работаю в Москве, — небрежно бросила я. — Сейчас в отпуске, приехала к друзьям.
— К Жемчужному?
— И к нему тоже.
— Знакомы еще с кем-нибудь из нашего театра?
— Ну, можно сказать, что шапочно знакома с этой вашей Тимирбулатовой.
— Вот как? — удивилась Ирина Юрьевна.
— Я знала ее мужа.
Услышав мой ответ, меценатка недовольно поморщилась.
— Полагаю, что вы были не в восторге от этого знакомства, — высказалась она.
— Вы тоже знали его? — Мне все-таки удалось направить разговор в нужное русло.
— Он работал одно время в нашем театре, — ошарашила меня собеседница.
— Разве Ласточкин тоже актер?
— Нет, что вы. — Она засмеялась. — Упаси бог. Он фотограф. Все вот это, — Ирина Юрьевна обвела рукой портреты актеров вдоль стены, — его работа.
— Я не знала.
— Однако он проработал здесь недолго. Думаю, такой человек, как Ласточкин, вообще не в состоянии долго удержаться на одном рабочем месте.
— А что случилось? — спросила я таким тоном, будто просто хотела поддержать беседу.
— Я точно не знаю. — Плашкина красивым жестом стряхнула пепел с сигареты и затянулась снова. — Они не поладили с Толей.