Смена караулов
Шрифт:
— При чем же тут деревня?
Максим опять с хитрецой глянул на своего преемника.
— Как при чем? Это сельские секретари чаще всего посматривают на небо — соберется ли наконец дождик или опять пройдет сторонкой? Повезет или не повезет?.. Ты сам сейчас жаловался, что хлебные обозы не дают уснуть. Значит, нашим коллегам нынче повезло, в награду за прошлогоднюю засуху. А нам, городским секретарям, никакой суточный дождик не поможет. Тут, если худо с планом, как раз и жди грозы: налетит среди ясного неба да так громыхнет,
— Теперь вы «успокоили» меня, Максим Дмитриевич.
— Что ж, я пойду, Ярослав.
— Может, подвезти вас? Я все равно еду на стройки.
— Мое время ездить миновало, нынче настало время пошагать напоследок. Как-нибудь загляну еще, тогда и обсудим «персональное дело» горкомовской фортуны…
Довольный этой встречей, Нечаев тотчас выехал в дальний жилой массив на восточной окраине города. По пути завернул в новую школу, которую строителям не удалось-таки полностью закончить к сентябрю. Большой светло-серый корпус заносчиво возвышался над окрестными домишками, отчего они и вовсе выглядели приземистыми. Около школы толпились любопытные ребята в ожидании скорого новоселья. Нечаев осмотрел длинный спортивный зал, где остро пахло свежей краской, и поднялся на четвертый этаж. На него никто не обращал внимания — аврал. Наверху он услышал в глубине коридора зычный басок Дворикова: тот кого-то распекал, не стесняясь в выражениях. Нечаев пошел туда.
— Голос у вас, Виталий Владимирович, левитановский, — сказал он, остановившись за спиной главного инженера треста.
Двориков осекся, торопливо обернулся:
— Извините, Ярослав Николаевич. Мегафона не хватает, как на корабле.
— А корабль получился видный. Скоро в плавание?
— Завтра сдаем, Ярослав Николаевич… — Двориков глянул на смущенного прораба, кивнул головой в знак того, что разговор закончен, и принялся подробно объяснять Нечаеву обстановку.
На Дворикове был легкий костюм в полоску, белая рубашка в цветочках, с накрахмаленным воротником, модный широкий галстук. «До чего ревностно следит за ним жена», — подумал Ярослав о Римме Луговой.
— Победителей не судят, — миролюбиво сказал он. — Конечно, опоздали вы, но вообще школа построена в короткий срок.
Двориков ждал разноса и не вдруг нашелся, что ответить секретарю горкома.
— Без штурма не обошлось, Ярослав Николаевич, Бросил все дела и минимум две недели потерял на школьных стройплощадках. О какой организации труда может идти речь при таком снабжении? Все наши оптимальные графики полетели к дьяволу. О сантехнике я уж не говорю — заколдованный круг.
— Много строим, потому и не хватает материалов.
— Лихо, на глазок планируем техническое снабжение, хотя в принципе нам никакие вычислительные центры не помогут, они же не производят труб и радиаторов…
Еще не остывший после стычки с прорабом, главный инженер наседал сейчас и на секретаря горкома. Нечаев послушал
— В конце концов, Виталий Владимирович, две готовые школы — это уже история. Спасибо за них, за детскую поликлинику. У нас организуется трест крупнопанельного домостроения. Может, пойдете в управляющие?
— Избавьте, Ярослав Николаевич.
— Напрасно. Самостоятельная работа. Поточное домостроение — дело перспективное.
— Знаю я эти новые тресты: ни кола ни двора, а спрос в принципе тот же. Нет, Ярослав Николаевич, поработаю пока под началом Горского.
— Ну-ну, значит, крепко вы сработались. В таком случае не буду мешать, тем более что Платон Ефремович собирается на отдых.
— Я тоже стал нелегок на подъем, — смешался Двориков, пойманный с поличным в скрытых своих надеждах.
— Не прибедняйтесь. У вас в запасе если и не вечность, то, по крайней мере, целый десяток активных лет. Мы еще с вами, Владимирыч, повоюем две-три пятилетки… — Нечаев подал ему руку и пошел к лестнице, провожаемый долгим взглядом Дворикова.
«В самом деле, пусть его работает пока главным инженером, все равно Платона Ефремовича придется кем-то заменять, — рассудил Нечаев по дороге на восточную окраину. — Только напрасно делает вид, что пост управляющего трестом его не интересует. Это секрет полишинеля, дорогой товарищ Двориков».
Нечаев с любопытством оглядывался по сторонам: город ходко шагал в открытую степь белокаменными кварталами, приближаясь к оборонительному поясу девятнадцатого года, когда рабочие полки отбивали залповым огнем массированные атаки белой конницы. Надо бы архитекторам увековечить этот передний край гражданской войны на Южном Урале. Иначе забудется потомками, как и тот, к сожалению, давно сровненный с землей крепостной вал города, на виду у которого гарцевали удалые разъезды пугачевской вольницы.
Девятиэтажные дома стояли поодаль друг от друга, по обе стороны дороги, ведущей в аэропорт. Над ними упруго тянулись к безоблачному степному небу две шестнадцатиэтажки. И кругом котлованы, экскаваторы, башенные краны. А на горизонте, над кряжистыми увалами предгорья — чистейшая сентябрьская синь, на фоне ее четко виден пассажирский лайнер, заходящий на посадку. «Наверное, московский», — подумал Нечаев и вспомнил, что сегодня возвращается с Пленума ЦК секретарь обкома. Какие новости он привезет строителям?
В конторе восточного стройуправления Нечаев неожиданно встретил самого Горского.
— И вы здесь, Платон Ефремович?
— А где же мне быть, Ярослав Николаевич?
— В тресте полдюжина таких управлений.
— Кстати, в городе полдюжина трестов, а вы приехали именно сюда.
— Жилье, жилье, Платон Ефремович…
— Только бы осень выдалась погожей, а то как раньше срока двинутся на юг журавлиные станицы — тогда хоть улетай вслед за ними.
— Ну-ну, Платон Ефремович!