Смерть - дорогое удовольствие
Шрифт:
– Вас убьют, – сказала Мария.
– Я не могу оставить там Жана-Поя, – объяснил Бирд. – Жану-Полю пора прекратить болтаться по подобным заведениям и пораньше ложиться спать. Писать можно только при утреннем свете. Мне хотелось бы заставить его это понять.
Бирд поспешил обратно в клуб.
– Его убьют, – сказала Мария.
– Не думаю, – возразил я.
Мы сели в «ягуар» Марии.
Вдоль улицы спешили двое мужчин в плащах и фетровых шляпах.
– Из уголовного отдела полиции, – пояснила Мария.
Один из мужчин подал ей знак, и она опустила стекло. Он наклонился, приветственно
– Я ищу Бирда, – сказал он Марии.
– Зачем? – спросил я, но Мария уже успела сказать, что это человек, который только что отошел от нас.
– Судебная полиция. Я намерен его арестовать за убийство Анни Казинс, – сообщил полицейский. – У меня есть показания свидетелей, данные под присягой.
– О Боже! – воскликнула Мария. – Я уверена, что он невиновен, он не относится к людям, склонным к насилию.
Я оглянулся на дверь заведения, но Бирд уже исчез внутри. Двое полицейских последовали туда же.
Мария завела мотор, мы отъехали от тротуара, объехали мотоцикл и понеслись по бульвару Сен-Жермен.
Небо было звездным, а воздух теплым. К этому времени приезжие растворились в Париже, очарованные, влюбленные, увлеченные и обманутые, готовые к самоубийству, воодушевленные, агрессивные, сокрушенные, в чистых хлопчатобумажных брюках, в запачканных вином свитерах. Бородатые, лысые, в очках, бронзовые. Угреватые девушки в мешковатых брюках, гибкие датчане, полные греки, нувориши-коммунисты, безграмотные писатели, будущие директора – все они летом в Париже, впрочем, как и всегда.
– Вы не вызвали у меня восхищения, – сказала Мария.
– Как это?
– Вы не поспешили на помощь дамам.
– Я точно не знал, кто там был дамами.
– И вы сделали все для спасения своей шкуры.
– У меня осталась только одна, – объяснил я. – Остальные я использовал для абажуров.
Удар, который пришелся по почкам, ощущался чертовски остро. Я становлюсь слишком старым для таких вещей.
– Кончается ваше веселое время, – сказала Мария.
– Не будьте агрессивны. – Мой голос источал понимание. – Сейчас неподходящий момент для того, чтобы просить об одолжении.
– Откуда вы знаете, что я собираюсь просить вас об одолжении?
– Умею читать мысли, Мария. Когда вы неправильно перевели Дэтту мои признания после инъекций, вы спасли меня не просто так, а ради чего-то.
– Вы думаете? – улыбнулась она. – Возможно, я спасла вас лишь для того, чтобы увезти домой и уложить с собой в постель.
– О нет, я не обольщаюсь. У вас были какие-то неприятности с Дэттом, и вы полагаете – возможно, ошибочно, – что я вам могу чем-нибудь помочь в этом деле.
– Что заставляет вас так думать?
В другом конце бульвара Сен-Жермен было потише. Мы миновали фасад министерства обороны со шрамом от бомб и переехали через реку. Площадь Согласия была бетонным полем, залитым светом, как съемочная площадка.
– В том, как вы говорите о Дэтте, что-то есть. Кроме того, той ночью, когда он сделал мне инъекции, вы все время двигались, стараясь, чтобы между вами и им было мое тело. По-моему, вы уже тогда решили использовать меня как средство против него.
– «Самоучитель психиатрии», том третий.
– Том пятый. Тот, где
– Люазо хочет увидеться с вами сегодня вечером. Он сказал, что это что-то такое, в чем вы с удовольствием ему поможете.
– Что он делает – потрошит себя? – спросил я.
Она кивнула.
– Авеню Фош. Встретите его на углу в полночь.
Она подъехала к кафе «Бланк».
– Выйдем, выпьем кофе, – предложил я.
– Нет, мне пора домой, – отказалась Мария.
Я вышел из машины, и она уехала. Жан-Поль сидел на террасе и пил кока-колу. Он махнул мне, и я подошел к нему.
– Вы были в «Собаках» сегодня вечером? – спросил я.
– Я там не был уже неделю, – ответил он. – Собирался сегодня, но передумал.
– Там был bagarre. [45] И там был Бирд.
Жан-Поль сделал гримасу, но, казалось, мне сообщение его не заинтересовало. Я заказал выпить и сел. Жан-Поль пристально смотрел на меня.
45
Bagarre – драка (фр.).
Глава 19
Жан-Поль смотрел на англичанина и думал о том, зачем тот его разыскал. Вряд ли это просто совпадение. Жан-Поль ему не доверял, тем более, что ему показалось, будто незадолго до появления англичанина в потоке транспорта мелькнула машина Марии. Что они оба замышляют? Жан-Поль знал, что женщинам нельзя доверять. Они только потребляют, высасывают силы и уверенность, не давая взамен утешения. Сама природа сделала женщин его… «врагом» – впрочем, не слишком сильно сказано? Нет, пожалуй, «враг» – все-таки слишком сильно. Они отбирали у него силы и требовали все больше физической любви. «Ненасытные» – вот единственно подходящее им определение. Все остальное не стоило того, чтобы о нем думать, – секс не был его сильной стороной. Нет. Женщины были горячими и похотливыми, и, по правде говоря, злыми. Вся его жизнь была бесконечным стремлением погасить похоть женщин, которые ему встречались. А если он когда-нибудь терпел неудачу, они его высмеивали и унижали. Женщины всегда только и ждали случая его унизить.
– Вы в последнее время видели Марию? – спросил Жан-Поль.
– Минуту назад. Она меня подвезла.
Жан-Поль улыбнулся, но ничего не сказал. Так и есть. По крайней мере, англичанин не посмел ему солгать. Должно быть, он прочел по глазам. Жан-Поль был сейчас не в настроении терпеть шутки по отношению к себе.
– Как продвигается работа? – спросил я Жана-Поля. – Как оценили критики выставку вашего друга?
– Критики, – сказал Жан-Поль, – находят невозможным отделить современную живопись от подростковой беременности, юношеской преступности и роста преступлений, связанных с насилием. Они считают, что, поддерживая скучные повторения и вышедший из моды неоригинальный тип представительской живописи, тем самым хранят верность флагу, дисциплине, чувству справедливости и ответственному использованию мирового превосходства.