Смерть императору!
Шрифт:
Несмотря на то, что он строил планы отступления, он знал, что отступление с плацдарма было даже более опасным, чем первая высадка. Он попытается прибегнуть к этому лишь в последнюю очередь.
Ночные часы тянулись медленно. Иногда Катон различал третью бирему, а один раз военный корабль, следующий позади нее, когда он подошел слишком близко и был вынужден вытравить немного ветра с гротового паруса, прежде чем он снова исчез из поля зрения. Как подсчитал наварх, они были почти напротив прибрежной косы. Он еще больше уменьшил паруса, и следующая за ним бирема последовала его примеру, так что стала едва продвигаться вперед. За кормой Катону показалось, что он видит едва заметный силуэт с востока.
Забравшись на полубак, он протиснулся мимо морских пехотинцев и посмотрел на правый борт. С большой уверенностью, он мог сказать, что видит ряд низких холмов на Моне. Пришло время изменить курс на остров. Он направился к кормовой палубе, где рядом с рулевым стоял наварх.
– Пора, - объявил Катон.
Наварх кивнул и отдал приказ изменить курс. Бирема медленно поворачивалась, пока нос ее был на одной линии с далекими холмами, и матросы регулировали угол грота, так что корабль слегка накренился по ветру, что еще больше расстроило желудок Катона. Он сжал челюсть и старался казаться невозмутимым. Позади них следующая бирема достигла того места, где военный корабль развернулся и тоже направился к острову.
– Что, во имя Плутона, он задумал?
Катон обернулся и увидел, что судно с метательными механизмами уходит дальше в море.
– Ублюдок не следит за нами, - проворчал наварх.
– Повернись, гарпии тебя забери…
Катон смотрел, как слабый огонек фонарной лампы растворяется во тьме, его желудок сжался. Первая и третья биремы несли группы баллист, предназначенных для прикрытия десанта с обеих сторон косы. Теперь одна из них неуклонно исчезала в предрассветном сумраке.
– Теперь ты можешь побольше наполнить паруса, - сказал он. Скоро будет достаточно света, чтобы враг увидел наше приближение. Нам нужно начать высадку людей как можно скорее.
– Да, господин.
– Наварх отдал приказ так громко, как только осмелился. Его команда двинулась к канатам, и пока тот вел счет, другие выпустили большую часть паруса из того места, где он висел в выпуклостях вдоль лонжерона. Палуба накренилась еще больше, и Катону пришлось подтянуть калиги так, чтобы он стоял против резкого угла крена биремы, когда она рванулась вперед с шипением брызг вдоль бортов судна.
Вскоре стало достаточно света, чтобы разглядеть некоторые детали на берегу, и наварх внимательно осмотрел береговую линию в поисках ориентиров, которые могли бы привести его к косе. Он подошел к швартовым тросам в центре корабля и забрался почти на высоту «вороньего гнезда». Через мгновение, он указал на группу холмов справа.
– Мы зашли слишком далеко на запад. Рулевой, держи курс на холмы. Он держал руку вытянутой пока рострум не выровнялся по одной линии с ними.
– Фиксируй! Держать устойчивый курс!
Когда наварх вернулся на палубу, Катон заметил, что свет распространяется по палубе, а восточный горизонт и очертания гор стали теперь куда четче. Бирема поднялась на гребень волны, и он увидел косу земли не более чем в трех километрах от него. Любой, кто смотрит в море обязательно уже должен был заметить линию кораблей, приближающихся к берегу. Если тревога уже была поднята, то это обещало стать гонкой, чтобы увидеть, кто первым достигнет места высадки.
Некоторые из ауксиллариев встали и подошли к бортикам, когда поняли, что они уже близко от острова.
– На что вы так таращитесь? - сердито выкрикнул Галерий.
– Никогда раньше не видели моря? Тащите ваши долбанные задницы в центр корабля, пока я не выбросил вас за борт, чтобы вы смогли рассмотреть его поближе. А ну живо все вернулись
Ауксилларии поспешили вернуться на свои позиции, за исключением одного юноши, которого начало рвать, и он больше не заботился ни о чем, кроме ужасной тошноты, охватившей его.
Катон почувствовал, как его желудок сжался от сочувствия. Галерий подбежал и проревел парню в ухо.
– Что это ты тут устроил? Опустошаешь свои кишки по всему борту этого прекрасного военного корабля и показываешь нас в неприглядном свете перед этими морскими пехотинцами? Этого не будет. Возвращайся на свое место и держи рот на замке. Выблюешь еще что-то хоть раз, и я, клянусь Плутоном, заставлю тебя вылизать все это дочиста!
Ауксилларий, пошатываясь, вернулся на свое место на палубе и тяжело рухнул на поверхность, надувая щеки время от времени. Несмотря на то, что им было запрещено перемещаться с отведенных им мест, римлянам было любопытно разглядеть приближающуюся береговую линию, и они вытягивали шеи, пытаясь узнать, что их ждет там, за бортиком корабля. Катон пошел вперед и встал над рострумом, держась за канат, внимательно осматривая береговую линию. Он смог разглядеть леса и фермерские угодья за берегом, а также небольшую группу круглых домов на вершине холма недалеко от береговой линии. Дым вился из самого большого строения с конической крышей. Вскоре после этого он уже мог различить крупный рогатый скот в загоне и несколько коз или овец, которые усеивали возвышенность недалеко от них.
– Соблюдать осторожность!
– скомандовал наварх человеку на вершине мачты.
– Следить за прибоем!
– Да, наварх!
– Матрос наклонился вперед в своей корзине и огляделся. Катон разглядел людей возле дорожной развилки, затем один из них сел на лошадь и пустил ее в галоп, несясь в направлении неприятельской армии, стоявшей лагерем на северо-западном берегу. Это зрелище усилило его чувство безотлагательности штурма, и он повернулся к палубе.
– Нас только что заметили! Нам нужно ускориться!
Наварх поспешил вперед.
– Префект, ветер посвежел. Если мы выпустим больше парусов, может возникнуть опасность того, что мы можем опрокинуться, если будет сильный порыв ветра. Этот корабль не предназначен для быстрого плавания по ветру.
Катон увидел, что угол наклона палубы увеличился, и указал на ауксиллариев.
– Их нужно переместить на подветренную сторону. Это поможет.
Наварх открыл было рот, чтобы возразить, но увидел выражение неумолимого намерения на лице префекта и вместо этого кивнул. Вернувшись на главную палубу, он приложил руку ко рту.
– Все пехотинцы, включая команду корабля, переместиться на левый борт судна!
– Были взгляды замешательства, прежде чем он покачал головой и снова призвал к действию.
– Левый! Левый! Вон там, Дисовы дети!
Каждый отряд перемещался по очереди, и палуба заметно выравнивалась. В то же время моряки выпустили остаток паруса. Он наполнился глухим шлепком, и военный корабль двинулся дальше, посылая нерегулярные брызги брызг на носовую палубу. Катон увидел группу фигур, сгрудившихся у далеких хижин, когда солнце начало подниматься над горами, и у фигур начали то тут, то там поблескивать наконечники копий или шлемы.
Он повернулся и посмотрел назад. Остальные корабли начали отставать. Возникло тревожное ощущение, что они затянут с промедлением, прежде чем он увидел, что ближайшее к нему судно подняло больше парусов, а затем и остальные последовали его примеру. Далее к морю, парус первой биремы вздрогнул, затем изменил свое положение, в тот момент, когда ее триерарх осознал свою ошибку и начал поворачивать в сторону. Однако слишком поздно, чтобы как-то повлиять на направление к месту первоначальной высадки вовремя.