Смерть императору!
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Я наблюдаю не так много твоего сухого остроумия и сардонических комментариев, как это бывало обычно. Это почему?
– У меня такое чувство, что я не доживу до конца этой осады. Я был во многих опасных ситуациях раньше, центурион, как ты сам хорошо знаешь. Я рисковал, но всегда был хороший шанс выжить. А в этот раз? Я не совсем уверен. Я никогда прежде не чувствовал себя настолько уверенным, что умру. А я думал, что доживу до глубокой старости, окруженный свитками, на уютной вилле на Итаке.
– Не уверен, что могу себе это представить, -
– Ты шпион насквозь. Такие люди обычно умирают где-нибудь на темной улице с ножом в спине. Я узнал тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты живешь ради острых ощущений. Я не вижу, чтобы ты где-нибудь остепенился в процессе.
– Ты так думаешь?
– Аполлоний посмотрел на него с веселым выражением лица.
– Как мало ты меня знаешь. На твоем месте я бы даже не стал пытаться.
Макрон искренне подумал, что их бедственное положение сблизило их и что связь, которая образовалась между ними в Камулодунуме завязалась как дружба. Теперь, когда он увидел слегка насмешливый взгляд на лице напротив стоящего человека, он понял, что ошибался, и что шпион оставался все тем же человеком, принадлежащим только самому себе, который никогда бы не позволил себе сблизиться с кем-то другим. Он заставил себя улыбнуться.
– Вот это уже больше похоже на Аполлония, с которым я знаком. Держи свои болезненные мысли при себе, а?
– Он указал на неприятельские силы в метрах четырехстах от западного вала.
– И следи за этой группой, пока есть еще свет. Если они начнут двигаться, пошли за мной.
– А где будешь ты?
– Проверю раненых. Нам понадобятся все те, кто сможет вернуться в строй.
Макрон спустился по лестнице и направился к ряду лавок, занятых хирургом. В передней части блока на скамейках сидело несколько ветеранов с повязками на голове и прочих ранах. У некоторых были шины на вправленных костях. У многих некий рассеянный вид, и Макрон, дойдя до входа в первую лавку, почувствовал запах вина. Хирург выдавал вино раненым, чтобы помочь им справиться с их болью.
Внутри здания был пробит широкий проход, соединяющий все лавки, и
вдоль стен лежали и сидели люди на спальных местах, набитых соломой и тряпьем, взятых из ближайших домов. Хирург Адрастий склонился над очередным ветераном, которого трое медиков прижали к земле, пока ему делали надрез, чтобы вытянуть зазубренный наконечник стрелы на конце длинного древка. Макрон смотрел как стрела была удалена, и Адрастий поручил зашить рану одному из своих людей. Только после этого хирург встал и вытер кровь с рук уже испачканной полоской ткани.
– Могу я помочь тебе, господин?
– Мне нужно знать, сколько из них можно отправить обратно в свои подразделения.
– Раненых?
– Мне нужен каждый человек, который сможет держать оружие.
– Я должен сделать оценку. Когда тебе нужно знать?
– Как только ты сможешь. Тебе здесь что-нибудь нужно?
– Мне не помешало бы больше вина и ткани для перевязывания ран. Еще уксус, чтобы их промывать.
– Мой дом находится на соседней улице. У меня еще есть кувшин или два вина. Дешевые вещи.
– Сомневаюсь, что те, кому это
– Тогда я скоро вернусь.
Уже стемнело, когда Макрон вышел из перевязочного пункта и свернул за угол на улицу, ведущую к воротам перед его домом. Теперь здесь царила жуткая тишина, когда большинство жителей колонии было эвакуировано, а остальные занимали оборону, бродячая собака, копавшаяся в канаве, испугалась его приближения и побежала, виновато оглядываясь назад до того момента пока не исчезла в переулке. Пройдя через ворота, Макрон открыл входную дверь. Когда он прошел по коридору к кухне, он услышал скрип лавки и остановился как вкопанный, его рука потянулась к мечу. Раздался металлический лязг и слабое бормотание. Он выхватил меч и как можно тише направился к двери. Она стояла слегка приоткрытая, пропуская из кухни тусклый свет. Он открыл ее, и когда петля заскрежетала, он отбросил ее в сторону и встал на пороге с поднятым гладием.
Парвий сгребал на пол куски мяса, а Кассий их жадно глотал, да так, что то, что осталось от его хвоста счастливо виляло. Мальчик и собака в тревоге повернулись к двери.
– Какого хрена?
– пробормотал Макрон, опустив клинок и вложив его в ножны, как раз когда Кассий прыгнул через комнату и вскочил, упершись лапами в грудь Макрона, пытаясь лизнуть его лицо.
– Слезай, ты уродливая скотина!
– рявкнул он и оттолкнул собаку. Кассий попятился, а затем побежал обратно, чтобы закончить свою трапезу.
Парвий стоял у стола, за которым горела масляная лампа, глаза его расширились от удивления и беспокойства.
– Во имя Плутона, что ты здесь делаешь?
– потребовал ответа Макрон.
– Ты должен быть на дороге в Лондиниум к настоящему времени. Более того, я приказал тебе присмотреть за Петронеллой.
Парвий опустил голову, и Макрон вздохнул с досадой и немалой злостью.
– Ты думал, что вернешься воевать, а? И затащил долбанную собаку Катона в эту ловушку. Ты, дурак, понятия не имеешь, во что ввязался.
Парвий поднял глаза и кивнул, изображая удар мечом, прежде чем указать на себя и Макрона. Затем он стал ждать ответа.
Макрон сочувственно покачал головой.
– Петронелла за это выдубит твою шкуру. И справедливо.
– Он уже собирался бичевать мальчика дальше, когда его пронзила другая мысль.
– Как, ты Дисов мальчик, пробрался внутрь обороны колонии? Когда ты вернулся?
Парвий сложил руки и закрыл глаза.
– Вчера вечером?
Мальчик кивнул, а затем сделал гребной жест руками.
– Вы переплыли, вдвоем? Но это было после прихода повстанцев. Вы, должно быть, пришли через реку на юге.
Парвий улыбался, но сердце Макрона тревожно забилось.
– Где вы перешли реку? Ты должен показать мне, сейчас же.
Парвий прочитал на его лице гнев и заколебался. Макрон заставил себя говорить спокойно.
– Покажи мне. Это важно.
Они вышли из дома, а рядом с ними бежала собака, и почти дошли уже до ворот, когда раздался тревожный крик с восточного вала.
– К оружию! К оружию! Они внутри колонии!