«Смерть красавицам» или Петербургский мститель
Шрифт:
– Это доподлинно известно?
– Да, под ногтями остались частицы кожного покрова. После этого убийца в течение долгого времени наносил ей острым ножом или бритвой колото-резаные раны, общим числом около двадцати, точнее скажем после вскрытия.
– Долгого времени? – переспросил Филиппов.
– Из некоторых ран текла кровь, значит, нанесены они были сразу же по удушении; другие – бескровны.
– Получается, что убийца сидел возле трупа целую ночь и периодически наносил удары?
– Получается, что так, – выпустил белую струю папиросного дыма Чиж. – Убийца, я думаю, человек неуравновешенный, и злость вскипала в нём через какие-то промежутки времени.
– Почему же он не скрылся
– Здесь я ничего не могу вам сказать, – сказал Стеценко. – Прямо-таки… – запнувшись, он не договорил.
– Странно, что не ушёл под шумок ночью. Рядом всю ночь куролесил купец. Никто, правда, на него не жаловался, но пир у него стоял горой.
– На ваш вопрос, любезный Владимир Гаврилович, может ответить только сам убийца. Нам, к сожалению, его поступки и мысли не известны. Чужая душа – потёмки.
– Пусть так, но вы можете сказать, второе убийство – дело рук того же изверга, что и на Калашниковской набережной? – Филиппову хотелось убедиться, что преступник, появившийся в городе, был человеком неуравновешенным. Искать умного и расчётливого убийцу труднее, но… всё же спокойнее, чем непредсказуемого.
– Та же рука, Владимир Гаврилович, – задумчивый вид Чижа тоже говорил о некоторой обеспокоенности, – та же.
– Мне сложно судить, – задымил новой папиросой Стеценко, – но такое мог совершить больной человек, обозлённый на определённый сорт людей, а именно – на девиц, продающих своё тело. К тому же я ранее ознакомился с отчётами, донесениями, опросами свидетелей и актом вскрытия. Действительно, мы имеем дело с одним и тем же преступником. Скорее всего, егов юности или более старшем возрасте обидела женщина с тёмными волосами, невысокого роста…
– Не слишком крупного сложения, – дополнил Чиж, сжав губы.
– Первую девицу я не видел, но если уважаемый Корнелий Адамович так говорит, то я не вправе оспаривать данный факт. Потом, мне кажется, что убийца, как бы выразиться…
– Трусоват, – подсказал Филиппов.
– Точно, трусоват, если с девицами поступает таким образом.
– Чтобы его не заметили и потом не опознали? – спросил Корнелий Адамович.
– Именно так.
– Здесь я с вами, Пётр Назарович, не соглашусь, – Владимир Гаврилович задумчиво посмотрел куда-то вверх. – Он идёт в гостиницу, где его наверняка запомнят, занимает номер и имеет наглость сказать коридорному, чтобы разбудил девицу в девять. Он знал, что через час сюда прибудет полиция для проведения дознания. Нет, он не трус. Я более склоняюсь к вашей мысли, что он обижен, неуравновешен и очень мстителен. Наломает он дров, из маленького костерка большой запалит.
– Всё-таки трусоват, дорогой Владимир Гаврилович. Не стал бы рисковый господин сперва душить девицу, а потом вымещать злость на безжизненном теле.
– Но я тоже дополню ваши слова, любезный Пётр Назарович, – улыбнулся Филиппов, – вы сами говорили, что убийца неуравновешен. И удушил он девицу в припадке гнева, а потом свою промашку вымещал уже на трупе.
– Господа, господа, – подал голос Корнелий Адамович, – вы мне напоминаете петухов, встретившихся на узкой дорожке. Слушая ваши рассуждения, я, как сторонний наблюдатель, вижу, что вы оба правы. И в аргументах каждого из вас есть резон. Да, с одной стороны, кажется, что преступник трусоват, но в то же время привести проститутку в гостиницу, где его запомнят свидетели, утром не растеряться, а разыграть перед коридорным целую сцену, – для этого надо иметь определённое самообладание. – Господа, у нас на руках второй труп, – Филиппов оперся о стол, – убийство совершено
– Владимир Гаврилович… – начал было помощник Маршалк.
– Я уже сорок шесть лет, как Владимир Гаврилович, но такого унижения, как со стороны этого убийцы, я прежде никогда не испытывал. – Круглое лицо начальника сыскной полиции пылало то ли от гнева, то ли от стыда.
– Владимир Гаврилович, – поднялся со стула Бубнов, – мы делаем всё возможное. Девицы на улицах и в домах терпимости предупреждены, городовым доведено, в каком виде ходит преступник, но он как в воду канул.
– Садись, – отмахнулся Филиппов. – «Как в воду канул», – недовольно пробурчал он. – Вот и не канул, а оставил нам на руках второй искромсанный труп. Газетчики вовсю смакуют подробности – и те, что имеют место на самом деле, и те, что они в силу своей фантазии выдумывают, пугая обывателей кровавыми несуществующими деталями. – Он повернулся, прошёл к стулу за рабочим столом и сел.
– С прессой сложно справиться, – не унимался Бубнов, так и не присевший на стул, – слишком много в столице газет и ещё больше газетёнок.
– Что ты предлагаешь?
– Для начала разрешите доложить о том, что мы имеем.
Филиппов махнул рукой.
– А имеем мы два обезображенных трупа, – Иван Григорьевич больше других чиновников по поручениям занимался этими злополучными убийствами и поэтому знал больше других. Сегодняшним днём он возил на опознание последней жертвы её товарок, работающих на Знаменской площади. – Первый – с Калашниковской набережной – Анны Блюментрост, приехавшей год тому в столицу с заменительным билетом. Жила скромно, не привлекая лишнего внимания. Была невысокого роста, стройного сложения, с тёмными волосами. Жила на Конной улице. Второй – Екатерина Герус, эта родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Забегая вперёд, отмечу, что она тоже была стройной, невысокого роста брюнеткой, из чего можно сделать вывод, что убийца подбирает жертв определённой внешности. Это необходимо указать городовым и сыскным агентам. Обе ничем особым среди панельных работниц не выделялись, обе имели сожителей или, правильнее сказать, сутенёров. Теперь к убийствам. Если первой девице нанесены колото-резаные раны, пока она находилась в сознании, то вторая сперва задушена, после чего, подумайте только, целую ночь изувер провёл рядом с её телом, периодически нанося удары.
– Сожители проверены? – спросил кто-то из чиновников.
– Проверен один, в день убийства он находился совсем в другом месте, чему есть подтверждения свидетелей. Второго найти пока не удалось.
– Может быть, он и скрылся из-за этого?
– Найдём – опросим, а сейчас ищем.
– Под какой фамилией убийца записался в гостинице?
– Николай Мишутин. Таких, согласно Адресного стола, в Санкт-Петербурге оказалось тридцать два, возрастом подходит двадцать один. С позволения Владимира Гавриловича я каждому из вас передам список, чтобы вы в своих частях проверили этих горожан, хотя надежды на то, что он представился своим настоящим именем, немного.
Чиновники по поручениям сыскной полиции были приписаны к тем или иным частям и имели приоритетную возможность вести дознание на своей территории.
– Но проверить всё равно надо, – подал голос Филиппов. – За две недели поисков у нас одна-единственная примета – длинные руки. Это всё, что мы с вами, сыскная полиция столицы, сумели разузнать. Если так пойдёт и дальше… – Владимир Гаврилович замолчал, покачивая головой. – Теперь ещё одна деталь: ни над первой, ни над второй не было совершено насилие…