«Смерть красавицам» или Петербургский мститель

Москвин Игорь Владимирович

– Ага, – перебил Бубнова Симка, – на десять лет каторги его, а он через те годы выйдет и умнее будет, извращённее.

– Это мы ещё посмотрим, – Иван Григорьевич задумчиво смотрел на Невский проспект.

Из девиц опрашивали только определённого сложения – темноволосых, невысокого роста и не слишком широких в кости.

И все как одна говорили, что да, пытался с ними познакомиться странный господин двадцати с лишком лет, с бородкой, но без усов, с безумным взглядом, и этот-то взгляд отталкивал девиц от клиента. Говорил вкрадчиво, словно поп на исповеди, пытался дотронуться и с собою увести. Но было видно, что во время этих прикосновений мужчину начинало трясти. И руки у него длинные, и говорил, что зовут Вадимом и каждой фамилию называл – Кровяник.

Утром о результатах опроса девиц со Знаменской площади Бубнов докладывал начальнику сыскной полиции.

– Значит, представлялся как Вадим Кровяник?

– Да.

– По картотеке нашей проверил?

– Пока нет, сразу же пойду.

– Думаю, ничего не отыщешь. Такого прозвища я ещё не встречал. Всякие были, но не такое, – покачал головой Филиппов. – А знаешь, что означает в переводе с древнерусского имя «Вадим»?

– Нет.

– Происходит оно от слова «вадити», что означает «обвинять», «сеять смуту».

– Вы хотите сказать, что этот самый Вадим Кровяник убивает темноволосых женщин из-за того, что мстит конкретной, которая его чем-то задела, нанесла смертельную обиду?

– Не исключаю такой возможности, не исключаю, – Филиппов тихонько постукивал карандашом по столу. – Всего двадцать с лишком лет, как показывают девицы, – и такая жестокость. Какую обиду могла нанести ему женщина, чтобы проявилась звериная натура?.. Хорошо, иди в картотеке проверь нашего Вадима Кровяника.

Владимир

Гаврилович решил навестить давнего, так называемого «добровольного» агента, которого начальник сыскной полиции лет семь тому спас от более тяжкого преступления, чем кража. Филиппов не злоупотреблял встречами с бывшим преступником, хотя знал, что тот иной раз прибегает к своему старому ремеслу, и наведывался к нему лишь в крайнем случае. Сейчас, по его убеждению, именно такой случай настал.

Агента можно было встретить с утра в трактире «Царьград» на Слоновой улице. Любил он посидеть утром за чайной парой со свежим расстегайчиком.

До трактира Филиппов добрался в экипаже, хотя извозчика попросил остановиться ранее, чтобы и пройтись по свежему воздуху после сидения в рабочем кабинете, и не привлекать к своей персоне излишнего любопытства. Мало ли что, а добровольный агент ещё пригодится. В столице преступлений совершается много, все не раскроешь и за всем не уследишь, а надо. Тем более надо черпать сведения об этом мире, столь не похожем на статский.

Владимир Гаврилович вошёл в заведение. Агент сидел в дальнем углу за традиционной парой – чайником с крутой заваркой и чайником с кипятком. Он как раз наливал заварку в чашку. При виде начальника сыскной полиции его рука чуть дрогнула, но выражение лица не изменилось, словно приход Филиппова его не касался.

– Позволите? – обратился начальник сыскной полиции к добровольному агенту и, не дожидаясь ответа, присел, положив шляпу на соседний стул.

Тут же подскочил половой.

– Что изволите?

– Пару чая и, пожалуй, блинов с икрою.

– Белужьей, паюсной, щучьей?..

– Щучьей, – Владимир Гаврилович улыбнулся назойливому половому, – и пошустрей. У меня нет времени рассиживаться.

Конец ознакомительного фрагмента.