Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)
Шрифт:
– Садовники должны были знать о колодце, – сказал Дэвид. – Даже если мистер Фринтон этого не знал.
– Я позову мужа, – предложила хозяйка. – Если кто и в курсе, так это он.
Чарли вышел из паба, впустив клубы дыма и аромат пива, шум грубых голосов, прерываемый стуком дротиков по доске.
О колодце в усадьбе Чарли никогда не слышал, но как раз сейчас в баре сидели единственный оставшийся садовник и местный констебль, и он их попросит сюда подойти, если доктору интересно, а бар отеля все равно пуст.
Садовник был возмущен. Ни о каком колодце никто ему никогда не говорил,
Дэвид и Джилл переглянулись. Конечно же, Хьюберт не стал бы изображать неведение, если бы в семейных архивах о колодце говорилось ясно. Но кто еще мог о нем знать? Кто мог сказать ему?
Местный констебль пришел примерно к тому же заключению.
– Если уж Джордж об этом не знает, – медленно сказал он, – то не могу придумать, кто бы в Уэйкли мог быть в курсе. У нас тут не много теперь старожилов, да и молодежи тоже не очень. Так, горстка пожилых из самообороны да несколько матерей. Так ведь сейчас у нас, Бесси?
Жена хозяина кивнула.
– Вот так. Но как-то живем. Самая старая тут Беатрис Браун из усадьбы. Можно ее спросить. Она мне сегодня приносила домой белье, которое брала в починку. Иглу держит по-прежнему изумительно и немножко шьет для меня в обмен на каплю бренди или бутылку сидра, когда есть лишняя. Но она не коренной житель. Приехала с сыном мистера Фринтона, Реджинальдом, когда тот был маленьким. Сразу после прошлой войны.
– Нет, он приехал, когда мистер Артур женился. А это было в пятнадцатом. Но у нее в этих краях родня. Эта ее племянница из Хилмингтона.
– Это да. Она к ней наезжает. Моя жена много раз попадала с ней на один автобус.
– Она здесь поблизости родилась? – поинтересовался Дэвид.
– Не могу сказать, мне самому не девяносто и даже не восемьдесят.
– Чарли, не будь дураком. Старая няня, как ее называют, никак не старше семидесяти пяти. Ей было около пятидесяти, когда она сюда приехала, хотя любит делать вид, что меньше. Двадцать шесть лет прошло, как она здесь.
– Брата мистера Хьюберта убили в семнадцатом. Да, она тут уже была года два.
Джилл возбужденно дернула Дэвида за рукав. Он допил свой стакан, и они вышли из бара, поблагодарив всех за полученные сведения.
– Что такое? – спросил Дэвид, когда их уже не могли услышать.
– Ты помнишь, как мы в первый раз пришли к викарию на чай и его жена рассказала нам
– Помню, ты мне что-то такое говорила.
– И однажды она сказала, будто в двадцать лет начала работать у Фринтонов?
– Да.
– Ну так вот, это вполне могло быть. Тогда она и начала.
– Что начала?
– Работать у Фринтонов. Когда ей было всего двадцать.
– Как это возможно? Ей бы сейчас было всего пятьдесят, а она никак не моложе семидесяти пяти.
– Я же не говорю, что няней Реджинальда. Если она приехала в Уэйкли-Мэнор в двадцать лет, то вполне могла сперва нянчить Хьюберта.
У Дэвида перехватило дыхание. Это была потрясающая мысль из тех, что только Джилл и могла придумать.
– Блестяще, любимая, – тихо сказал он. – И может быть – кто знает? – она в те далекие дни слышала о древнем колодце возле главных ворот. Но как нам это выяснить?
– Только найдя кого-нибудь, жившего в усадьбе в то время, когда родился Хьюберт Фринтон и его брат-близнец.
– Не думаю, что инспектор Стейнс бросится работать в этом направлении.
– Но ему придется это сделать! – нетерпеливо воскликнула Джилл. – Ты сам слышал, что старая няня приходила сюда сегодня с бельем. И я готова держать пари, что это она подменила тебе батарейку в фонаре. Расскажи это инспектору, и про колодец тоже, и ему придется завязать себе узелок. Я не допущу, чтобы тебя убили на моих глазах из-за сентиментальной щепетильности в отношении старых женщин!
Глава 15
Нежелание Дэвида посвящать инспектора в свои последние приключения к утру не рассеялось, а, наоборот, укрепилось. Ко времени ленча он придумал иной план и начал осуществлять его, позвонив доктору Шору и попросив о краткой беседе. Ему предложили прийти около двух и быть пунктуальным.
– До меня доходили кое-какие экстравагантные слухи о ваших похождениях, – сказал доктор Шор с легкой улыбкой, когда Дэвид вновь уселся на место посетителя в его кабинете. – Вы определенно произвели впечатление на нашу деревню, и ее жители, естественно, догадались о природе вашей миссии. Единственная их ошибка состоит в том, что они сочли вас тайным сотрудником Скотленд-Ярда.
– Вот как? – удивился Дэвид.
Он подозревал, что хозяйка гостиницы подслушивает его телефонные разговоры по отводной трубке в баре, но не предполагал, какое количество информации ей удалось наскрести.
– Они думают, что на вашу жизнь было три покушения. Вероятно, от того сумасшедшего летчика, в котором видят убийцу Урсулы и ее мужа.
– Им кажется, что они знают убийцу?
– О да. Этот бедняга – отставной военный летчик, попавший под бомбы в ангаре на аэродроме, где базировался Дункан. Он получил сильную контузию и по временам становится буйным. Из ВВС его уволили, и он живет дома. Для всех деревенских неприятностей он служит козлом отпущения. Молва приписывает ему снятие крышки с усадебного колодца вчера вечером – с намерением, естественно, вас утопить и прекратить вашу нежелательную деятельность. Я убедил беднягу лечь в постель. Он страшно встревожен: уж не делает ли что-то, сам того не зная?