Смерть наяву
Шрифт:
— Бедный Сима, — с грустью проговорил Роальд. — И кому он помешал?
— Да не Сима же! — вскочила я с места. — Неужели ты такой тупой, что не понимаешь: убить хотели тебя! И тогда, на балконе, и на лавочке, когда ты расслаблялся с Марго, и в отеле!
Казалось, Роальд все же не был готов признать, что его жизни угрожает опасность. Ему было удобнее считать все это досадными — хотя и ужасными — случайностями и недоразумениями.
— Но я никому не сделал ничего плохого! — возразил он. — Никто не может желать моей смерти! У меня столько поклонников…
— Хорошо, —
— Конечно, Женя, — протянул ко мне руки Голицын. — Раз судьба нас свела…
Я с силой хлопнула по его ладони. Нашел время, дитя малое, неразумное!
— Не судьба, Ромочка, — напомнила я ему. — Отнюдь не судьба, а покойный Симон Аронович. Именно с ним я и заключила устное соглашение относительно охраны вот этого самого тела, в котором мозгов чуть меньше, чем следовало бы ожидать.
Я ткнула пальцем в распахнувшийся на груди Голицына махровый халат.
— А Костяков мертв. И что ты теперь мне прикажешь делать?
— Ну… ты же не можешь так просто меня бросить? — всполошился Роальд. — Ведь речь идет не только о деньгах, правда?
— А о чем же еще?
— Ты мне симпатична… и вообще… Ты не беспокойся, кто-нибудь заплатит!
— Кто-нибудь?! — возмутилась я. — Ну ты даешь, милый! Значит, так, давай-ка припоминай координаты своих московских спонсоров и называй мне людей, с которыми ты должен был встретиться здесь.
— Пожалуйста, — Роальд даже немного обиделся, что я так настойчиво интересовалась судьбой своего гонорара. — Вот мой контракт, там все указано. Вот моя программа на ваш городишко. Изучай, сколько влезет, а я пойду пока передохну. Разбуди через полчаса.
Голицын потуже затянул пояс на распахнувшемся халате и, не глядя в мою сторону, скрылся в спальне и плотно закрыл за собой дверь.
Я углубилась в изучение документов. Да уж, те еще бумажки!
Инфантильность Голицына была прекрасно известна и покойному Костякову — Симон Аронович тщательно расписал все, что должен делать Роальд в нашем городе, о чем, с кем и как говорить.
Общая картина в целом соответствовала рассказу Голицына. Роальд должен был присутствовать на торжественной церемонии и спеть там свой шлягер. В описании поведения на этом мероприятии были расписаны даже реплики, которые Роальду следовало подавать.
Что любопытно — до этого парадного сборища Голицыну предоставлялась полная свобода действий. Практически никаких запланированных встреч, никакого официоза, никаких пресс-конференций.
«Ну да, — задумчиво размышляла я. — Все рассчитано довольно верно».
Кино — и телезвезда прибывает в город. Об этом идет утечка информации. Газеты стоят на ушах, так как Роальд не проявляет к ним интереса и отказывается давать какие бы то ни было интервью.
Тайна разогревает любопытство газетчиков и читателей. Наконец, происходит то, что должно будет произойти, и Роальд появляется
Это резко подымает интерес как к Голицыну, так и к перемещению вице-губернатора в Москву. Одним залпом убивают двух зайцев.
А шлягер с упоминанием нашего города рядом с Москвой, который будет раскручиваться с этого дня на радиостанциях, должен, по замыслу устроителей всего этого эстрадно-политического шоу, напоминать о весе нашего региона, о недавнем подписании договора, разграничивающего полномочия между центром и губернией и создавать нашей области имидж кузницы правительственных кадров. А там, глядишь, и сам губернатор в вице-премьеры взлетит. Короче, все было рассчитано очень верно.
Но Костяков и его хозяева не учли одного. Трех попыток покушения на Роальда.
А ведь если информация о покушениях просочится в газеты, то неизвестно, как это может повлиять на запланированное мероприятие.
Я еще раз перелистала скрепленные степлером страницы и, положив их на столик возле кресла, задумалась. Кое-какая ясность уже имелась, но пока что только в одном пункте — смысл визита Роальда в родной город. Удачное совпадение дня рождения его матушки и дальнейшей раскрутки Голицына в качестве певца.
Еще раз бросив взгляд на бумаги, я кое-что заметила. Схватив листки и поднеся их к самым глазам, я пыталась разобрать нацарапанное наспех желтыми чернилами на оборотной стороне слово — кажется, четыре буквы. И знак вопроса. Черт, до чего же неразборчиво!
Иглы? Игры? Игги? Стоп. Кажется, я на верном пути. Ведь среди звонивших в тот день, когда Роальд «отрывался» под родительским кровом, был и некто из фирмы «Игги». Может быть, это и есть ниточка, которая приведет меня к разгадке случившегося за эти дни.
Собственно, я вовсе не собиралась расследовать покушения на своего подопечного. В конце концов, мне никто за это не заплатит.
Но мне не заплатят и в том случае, если Роальда все-таки угрохают. Так что хочешь не хочешь, придется немного пошевелиться в этом направлении.
Я села к телефону и набрала московский номер. Спонсоры Роальда были практически недосягаемы, но я сумела вызвонить нужного человека, которого убедила в том, что мне просто необходимо с ними поговорить.
В конце концов меня соединили с неким Гариком, который соблаговолил меня выслушать.
Я быстро, но четко поставила его в известность о том, кто я и чего мне надо. Когда Гарик услышал о смерти Костякова, он тихо матюкнулся, но продолжал разговор таким же спокойным голосом.
— В общем, так, — сделал он выводы из моей информации. — Считайте, что работаете на меня. Я вам заплачу, как вы договаривались с Симой. Роальд нужен мне живым и здоровым, как минимум на мероприятии. Потом тоже было бы неплохо, но необязательно. Касательно денег… Я проплачу половину гонорара сегодня по безналу, получите в вашем банке «Амина» как раз в день, когда состоится собрание. После завершения вы усаживаете Голицына в самолет и звоните мне. Я плачу вам вторую половину. Устраивает?