Смерть Отморозка. Книга Вторая
Шрифт:
К концу второго года Норовская газета выходила уже дважды в неделю на шестнадцати полосах и распространялась не только по всей губернии, но и еще в двух поволжских регионах: Самарском и Астраханском. На третий год присоединились Казань и Нижний Новгород. Это был успех, на который не рассчитывали ни Норов, ни Коробейников.
Через два года после выхода первого номера Норов получал в среднем от двенадцати до пятнадцати тысяч долларов от рекламы в газете и не меньше пятнадцати от деятельности коммерческого отдела, который покупал и продавал все подряд по всему Поволжью. Володя, давно уволившийся из издательства, развернулся в полную силу. В отличие от Норова, он вовсе не считал зазорным «крутить купи-продайку» и делал это с размахом и удовольствием;
С тридцатью тысячами долларов ежемесячного дохода Норов чувствовал себя в Саратове вполне состоятельным человеком. Он приобрел трехкомнатную квартиру в центре, сделал там евроремонт и поменял свою изрядно потрепанную «девятку» на новый джип «Гранд Чероки».
В небольшой спальне выстрел прогремел как из пушки; у Норова от грохота заложило уши. Нападавший отпрянул, выпустил его, повернулся и кинулся бежать. Норов, голый, с пистолетом в руках, ринулся следом.
Свет на лестнице снова включился. Норов успел разглядеть огромную мужскую фигуру в черной одежде, с черной балаклавой на голове, с прорезями для глаз и рта. Разбуженная выстрелом Ляля уже сидела на диване, вытаращив глаза. При виде зловещего незнакомца и голого Норова она громко закричала и зажмурилась.
Огромный человек кубарем скатился с лестницы и через гостиную, мимо Ляли рванул к выходу. Норов поскользнулся на ступеньках, упал, больно ударился копчиком и спиной. Не желая упустить врага, он выстрелил ему вдогон, пуля ударилась в каменную стену.
– На пол, сука! – по-русски крикнул Норов.
Человек на мгновение замер, колеблясь. Норов пальнул еще раз, беря в полуметре над головой громилы. Пуля попала в высокое французское окно гостиной, звук выстрела слился со звоном двойного стекла; часть осколков брызнула внутрь на каменный пол. Ляля на диване пронзительно заверещала. Незнакомец бросил отчаянный взгляд на дверь, до которой еще оставалось несколько метров, понял, что не успеет, и неохотно растянулся на полу, прямо посреди осколков.
Когда тираж Норовской газеты перевалил за сто тысяч, в нее со всех сторон полилась политическая реклама. Особенно интенсивной она становилась накануне очередных выборов. Единого дня голосования в России долгое время не было; законодательные собрания всех уровней сами назначали дату перевыборов. Помимо районных, городских, областных и общероссийских депутатов избирались еще главы районных администраций, мэры и губернаторы; короче, выборы в стране шли беспрерывно.
У Норова было много друзей среди демократов. Ссылаясь на бедность, они просили его бесплатно размещать их материалы. Он готов был идти навстречу, однако Володя Коробейников решительно этому воспротивился. Володя был равнодушен к политике, но деньги считать умел.
– Бабки сначала нужно заработать, а уж потом их раздавать, – внушал он Норову. – Иначе сам окажешься среди нуждающихся.
За деньги Коробейников готов был печатать и демократов, и коммунистов, и правых, и левых.
– Нравятся тебе демократы? – насмешливо спрашивал он. – На здоровье! Помогай им из своих личных средств. Но за политическую рекламу платить будут все, даже ты, на общих основаниях.
По этому поводу они долго спорили и едва не поссорились. Норов был уязвлен цинизмом партнера, но не признать правоту его делового подхода не мог. Скрепя сердце, он уступил.
Однокурсник Коробейникова, богатый саратовский бизнесмен, задумал двинуться в областную думу и обратился к Володе за советом. Шансы у него, по мнению социологов, были невелики, он и сам это понимал и собирался пригласить
Бизнесмену повезло, у Володи имелся отличный специалист по части выборов. Все избирательные технологии он знал, как свои пять пальцев, никогда не проигрывал и как раз сейчас был еще свободен. Брал он, правда, за свою работу дорого, но меньше, чем москвичи. Этим специалистом оказался никто иной как Норов.
Когда Володя поздравил Норова с назначением начальником избирательного штаба и сообщил, что завтра ему предстоит познакомиться с кандидатом, Норов оторопел. Он, конечно, имел некоторое представление о выборах, но сам этим никогда не занимался. Он категорически заявил, что не станет участвовать в подобной афере, но Коробейников со смехом возразил, что отказываться поздно, так как он уже взял аванс. Что касается технологий, то, по мнению Володи, это просто – чушь собачья, они у всех одинаковы. Толпы дураков зарабатывает этим на жизнь; неужели они, два умных человека, не выберут хорошего парня куда ему хочется?
Для Норова это была первая кампания, он страшно нервничал, дергался и без надобности входил в каждую мелочь. Коробейников держался довольно спокойно, повторял, что не сомневается в успехе и, чтобы ободрить Норова, нередко задерживался допоздна на заседаниях штаба, несмотря на скандалы с женой.
Бизнесмен, вопреки социологическим прогнозам и своей неказистой внешности, в депутаты прошел. Торжествующий Володя изо всех сил раздувал значение этой победы в деловых и политических кругах Саратова, создавая Норову репутацию непревзойденного политтехнолога. Уже на следующий год на выборах в городскую думу к Норову обратились сразу три кандидата. Богатых среди них не было, но тариф Володя назначил умеренный; они согласились без возражений. Все трое финишировали успешно. Победу Норов и Коробейников отпраздновали бурным загулом с девочками. Сдержанный Коробейников на сей раз не скрывал своей радости по поводу открывшегося у Норова таланта, сулившего большие заработки.
Норов действительно тонко чувствовал политическую конъюнктуру, понимал, какой образ лучше всего подойдет кандидату; что и когда он должен говорить и делать; как правильно выстроить кампанию, чем должны заниматься активисты и какие тексты сочинять пиарщики. Ему нравилось организовывать процесс, он получал настоящее удовольствие, когда выстроенный им механизм набирал обороты. При этом сам он не испытывал никакого желания куда-то выдвигаться, предпочитая оставаться за кулисами.
Так у них с Коробейниковым возникло еще одно прибыльное направление: выборы. Политика не только приносила хорошие деньги, но и способствовала возникновению полезных связей, позволяя Володе расширять бизнес. Через четыре года после запуска газеты они уже были долларовыми миллионерами: оба ездили на черных «Мерседесах» с охраной, часто отдыхали за границей, купили по большому участку на берегу Волги и построили там дома.
Ляля визжала так, что заглушила бы полицейскую сирену.
– Да замолчи же! – сердито прикрикнул на нее Норов.
Та испуганно зажала рот рукой. Наступила тишина, и Норов сразу испытал облегчение.
Свет на лестнице уже погас, дом погрузился в темноту. На ночь Норов, по французскому обычаю, оставлял снаружи на участке подсветку; перед сном Ляля опустила в гостиной все жалюзи, но на входной стеклянной двери экрана не было, и попадавший сквозь нее причудливый свет цветных лампочек позволял рассмотреть и предметы в гостиной, и огромную черную фигуру, распростертую на полу. Притихшая Ляля, сжавшись на диване в игривой ночнушке, сползшей с одного плеча, не сводила с мужчины перепуганных глаз.