Смерть Отморозка. Книга Вторая
Шрифт:
– Кто это? – со страхом спросила она у Норова.
– Друг детства, – морщась от боли, сквозь зубы ответил Норов. У него еще не восстановилось дыхание. – Забыл постучаться.
– Ты весь в кровище! Как думаешь, его Вовка прислал? Он меня хотел убить, да?
– Нет, только изнасиловать. Спальни перепутал.
– Пидарас!
Лялина неспособность думать о ком-то, кроме себя, была почти трогательной. Потрясенная, она даже не среагировала на наготу Норова.
На лестницу выскочила Анна, бледная, перепуганная, в своем длинном мягком платье. Увидев голого окровавленного Норова с пистолетом в руках,
– Господи, что здесь происходит?!
– Пытаюсь выяснить, – проворчал Норов.
Капая кровью из разбитой брови, он босиком прошлепал по ледяному каменному полу к выключателю у камина; чувствуя, как все еще колотится сердце, зажег свет, переложив пистолет в левую руку, взял в правую небольшую увесистую чугунную кочергу. Затем осторожно, стараясь не наступить на осколки стекла, приблизился к распростертому на полу мужчине.
– Привет, – сказал он по-русски.
Ответа не последовало, но Норов был уверен, что непрошеный гость – русский. Французы не вламываются в чужие спальни, ночью, в балаклавах, да и кому он мог так насолить во Франции?
Как-то в офис к Норову нагрянул знакомый бригадир и таинственно сообщил, что с ним желает встретиться «один человек». «Людьми» бандиты уважительно именовали лишь криминальных авторитетов, обычные граждане под эту категорию не подходили.
Встреча состоялась на следующий же день, – бандиты и уголовники нетерпеливы и тянуть не любят. «Человек» оказался вором в законе из Энгельса, втором по величине городе Саратовской области. Это был невысокий, худощавый мужчина, с плоским черепом, покрытым редкими пегими волосами, лицом в резких морщинах, серым волчьим взглядом глубоко посаженных глаз и сильным носом над тонкими губами. Прозвище, или как выражаются в уголовных кругах, «погоняло», у него было Моряк. Моряком он, впрочем, не являлся, во флоте не служил, он вообще нигде никогда не служил, ибо большую часть своей жизни чалился не в портах, а совсем в других местах, далеких от морей и океанов.
Моряк прибыл к Норову в сопровождении долговязого парня бандитского вида, представившегося Вадиком. На Моряке был черный, дорогой, но мешковатый костюм; слишком длинные рукава пиджака налезали на красные, обветренные, покрытые татуировками кисти. Пальцы были с грубыми жесткими костяшками, зато над ногтями явно поработала маникюрша. Голос у Моряка был тихий, хрипловатый; говорил он мало, веско, матерных слов почти не употреблял, курил марихуану, держа самокрутку большим и указательным пальцем. Предупредивший о его визите бригадир играл роль посредника.
Кроме Норова присутствовал еще Володя Коробейников. Моряк оглядел обоих цепким взглядом и, не пожимая рук, опустился в кресло за стол; бандиты последовали его примеру, секретарша Норова внесла зеленый чай и сухофрукты, – Норов знал предпочтения уголовников.
Начал Вадик. Он без обиняков поведал, что мэр Энгельса, оседлавший город еще с советских времен, всем давно остозвиздел, коммерсов обдирает, работает с мусорами, а местных пацанов щемит; бухает, лось охерелый, а для города ниче не делает. Поймал, бля, мыша и еб-т не спеша. Отгрохал себе домину, как у президента; под зятя все МУПы отдал, дочке торговый центр в собственность отжал; катит, сука, по беспределу, а нормальные пацаны из-за него лапу
Слушая его, саратовский бригадир сочувственно кивал. Потом заговорил Моряк. Не сводя с Норова жесткого, оценивающего взгляда, он сообщил, что имеется пацанчик, коммерс, но путевый, не замусоренный, не ссученный, с головой. Короче, надо его задвинуть на место мэра.
Норов и Коробейников переглянулись, несколько ошеломленные.
– Ну че, возьмешься? – нетерпеливо спросил бригадир. – А то нам, бляха-муха, еще в одно место заскочить надо.
Круглыми от ужаса глазами Анна смотрела вниз, на распростертого на полу незнакомца в черном.
– Ты его убил? Убил?!
– Нет еще.
– Как он сюда попал?
– Сейчас узнаем. Ты кто?
И не дожидаясь ответа, Норов с размаху врезал лежавшему кочергой по спине.
– Уй, бля! – взвыл тот.
– Это фамилия или имя? – спросил Норов и влепил кочергой еще раз, по ребрам.
– Сука!
– Видать, все-таки, фамилия, – заключил Норов, замахиваясь вновь.
– Не бей его! – крикнула Анна, торопливо сбегая по лестнице вниз. – Это же Миша!
– Миша? – удивленно оглянувшись, повторил Норов, все еще не понимая.
– Какой Миша? – подхватила с дивана Ляля. – Ты его знаешь, Ань?
– Снимай свой колпак! – потребовал Норов.
– Пошел на х.й!
Теперь догадался и Норов.
– Вежливый он у тебя, – сказал он Анне.
Анна уже сбежала вниз, метнулась по направлению к мужчинам, но остановилась, вернулась и бессильно опустилась на ступеньку, держась за сердце.
– Миша, что ты тут делаешь? – неверным дрожащим голосом спросила она.
Человек на полу завозился, сел, медленно, неохотно стянул с головы балаклаву. Это был Гаврюшкин.
– Че, че! – сварливо отозвался он. – За тобой приехал!
– Да кто это?! – воскликнула Ляля с недоумением.
Анна ответила не сразу.
– Это мой муж, – проговорила она едва слышно.
– Ладно?! – ахнула Ляля. – Долбанись! Хорошо, что я не замужем!
В девяностые годы прошлого века бандиты и уголовники были едва ли не более горячими сторонниками реформ в России, чем демократы. Перемены открывали им путь во власть и к легким деньгам. К слову сказать, подмяв под себя большие заводы, города и поселки, они зачастую оказывались отнюдь не худшими владельцами. Те, кто с помощью силовых структур позже сменили их, были жаднее и беспощаднее.
– Прежде чем ответить, я должен познакомиться с кандидатом, – сказал Норов.
– Знакомься, кто тебе мешает, – усмехнулся Моряк. – Вадик, свистни Илюху.
Оказалось, что кандидат прибыл с уголовниками и остался дожидаться в машине. Вадик сгонял вниз и вскоре вернулся вместе с ним.
«Пацанчик» был высоким крупным молодым очкариком, лет тридцати пяти, не больше; с темно-русыми волосами и добродушным улыбчивым лицом. Двигался он косолапо, вперевалку и производил впечатление увальня, однако голубые глаза из-под очков смотрели умно и лукаво. С Моряком он держался уважительно, но без страха, свойственного большинству коммерсантов в отношении грабивших их бандитов. Такой же доброжелательно-вежливый тон он взял и с Норовым. Звали его Илья Круглов.