Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем
Шрифт:
Судя по всему, Инма прижился: скачков реацу у Магдалины не было, никаких проблем со здоровьем, просто здоровый и хорошенький ребёнок. С Камасу было иначе – Елена говорила о кошмарах брата и частенько засыпала рядышком с его кроваткой. Она продолжала повторять фразу «острый меч – голова с плеч», только теперь уже не картавя. Маюри с гордостью говорил, что от неё скоро будет больше толку, чем от всех учёных Готея, называл её самым удачным своим экспериментом. Камасу, к огорчению отца, совсем не проявлял интереса к науке, плакал при виде простеньких операций и постоянно звал Елену – это имя он запомнил и начал говорить раньше слова «мама». Магдалина тоже плакала, но её Маюри мог понять –
Нему явно радовалась, что Камасу не похож на отца, но не подавала виду. Ещё она по секрету сказала Рингоноки, что Елена не говорит эту фразу, а просто повторяет за кем-то, кто говорит с ней тогда, когда Камасу спит. И что Камасу не при чём – его убивать тот кто-то пока не будет. Слово «пока» Рингоноки не понравилось. Но она смолчала. Лучше уж «пока», чем смерть.
Саджин же повёл наконец знакомить жену с дедом. При виде волка Донохане среагировала странно: долго смотрела на белый мех, а потом спросила:
– Слушай…а можно это…погладить?
Дед Комамуры удивился, но разрешил. Он подумал так: «Ну и жену себе внук нашёл. Впрочем, раз это и есть та самая, ради которой я разрешил сыну жить, то пусть гладит.»
А остальное было нормально: Юграм скучал по Сифор, Сифор скучала по Юграму, Рюкен сосредоточил всё своё внимание на дочери, Урю начал спокойно разбираться со свалившейся на него Империей, Рекко мурчала и хотела котят, Кинушикую вздыхала и чувствовала себя никому не нужной, Нетсуден лежал на дне океана души Рингоноки, потеряв волю к жизни…всё шло как обычно. Нетсудену было плохо с того самого момента, как он очнулся от безумия. Как он сам говорил, тот инцидент «дал его душе крылья, а теперь тянет на дно», и что «лучше бы меня тот штернриттер убил, чем сейчас так мучиться». Если Кинушикую ещё как-то оклемалась, продолжала жить и даже начала пропадать ночами в отрядах, утром возвращаясь довольной, то Нетсудена начали посещать мысли о самоубийстве. Накатила такая апатия, что Рингоноки уже с трудом узнавала бойкого и живого парня, которого три года назад увидела в руках Хогэна. Куда делся блеск в глазах? Куда пропал румянец? Теперь это был труп: красивый, хорошо сохранившийся труп.
– Добрый капитан, вы помните, как Нетсуден вас спас?
– Да разве это забудешь?
– Ясно. Сейчас он очень страдает. Можете с ним поговорить? Он потерял интерес к жизни. Только вы ему и можете помочь.
Укитаке согласился поговорить с Нетсуденом, который ради такого случая всплыл наверх, причесался и пошёл на встречу. О чём они говорили за запертой дверью, никто не знает, но утром меч вышел счастливый (даже не вышел, а, скорее, выплыл, не касаясь пола ногами от радости), а Укитаке нервно ходил по кабинету взад-вперёд.
– О чём вы договорились? – спросил удивлённый Шунсуй.
– Через девять лет, в день возвращения Рингоноки дара предвидения, он получит своё.- гробовым голосом произнёс Джууширо.
– А чего он хочет?
– А ты не знаешь, чего всё время хотел Риндоу?
Рингоноки решила уйти по-тихому. Разговор с Нетсуденом она решила отложить на девять лет.
Схватки Донохане застали в самый неподходящий момент: когда она спала в Цитадели. Рингоноки в одном одеяле выпрыгнула из окна в Готей, растолкала Унохану, запрыгнула обратно через то же окно вместе с полусонной Ретсу и решила сама помогать подруге. Беременность многоплодная, так что помощь Унохане потребуется, причём помощь опытного в таких делах человека – Рингоноки подходила
В комнату никто не заходил. Комамура подвывал в соседней комнате. Когда жена для успокоения нервов завыла ему в ответ, выть начала уже Рингоноки. Это был протяжный и грустный вой на одной ноте, после которого Донохане что-то поняла и больше не мешала.
Первым на свет появился мальчик, очень симпатичный и огненно-рыжий, как мама. Человек. Только уши у него были, как у Саджина в человеческом обличии. Довольно увесистый мальчик, однако. Рингоноки сразу же вытерла его и уложила рядом с Донохане.
Потом появилась девочка, поменьше брата. Тоже рыжая, но с нормальными ушами. Но вместо ушей у неё был волчий хвост. Когда она появилась на свет, Камасу на руках у матери вдруг заворочался и заплакал. Как чувствовал.
Последним появился ещё один мальчик – точная копия своей сестры. Тоже с хвостом, тоже рыжий, те же черты лица, но он был как-то спокойнее – на руках у Рингоноки расслабился, успокоился и задышал ровно и спокойно.
Все трое были здоровыми и довольно крепкими, особенно старший. Донохане обрадовалась пополнению в семье. Саджин – тем более. За стеной раздались довольный смех Елены и плач Камасу. Рингоноки не понимала даже, но чувствовала, что Камасу не просто так плачет. Сын её меча, Хиноири, просто так своё не отдаст – он попытается взять верх над её пасынком. Половина крови синигами наверняка кипела от возмущения. Елена, Магдалина, Ичиго, Рингоноки…все они полукровки, если не хуже. Хиноири можно понять. Но так нельзя. Камасу должен жить. «Должен – будет. Я сделаю именно так.»
– Какие милашки! Магдалина, ты только посмотри, вот тебе жених растёт.- сказанные без всякого умысла слова Укитаке отпечатались в памяти Рингоноки. Она посмотрела на младшего из тройняшек. «Подойдёт.»
– Добрый капитан, они ещё маленькие. Спросим их мнение, когда они вырастут.
– А я что-то сказал? Просто он ей понравился.- капитан был прав – Магдалина легла рядом с младшим из Комамурят и засопела. Камасу пытался уползти, но тут цепкие ручки девочки ухватились за него и притянули к себе: беднягу пришлось освобождать. Рингоноки усмехнулась – силой девочка пошла в мать.
Поздно ночью Рингоноки села в одном одеяле у ворот своей Цитадели с шерстяными нитками в руках. Камасу спал у себя, Нетсуден говорил ей, что надо делать. Вздохнув, Рингоноки начала работу.
– Не горит в огне, в воде не тонет, в лютую метель доведёт до дому. Храни его у сердца, не снимай с груди, из любого боя выйдешь невредим.- шептала она, выплетая сложный и непонятный узелковый пояс. Ужасные узлы, которые невозможно распутать, она научилась делать давно, просто как-то до сих пор это не было нужно. А теперь понадобилось. «Хиноири не сможет коснуться носящего пояс ни мечом, ни проклятием, ни удобным случаем, ни днём, ни вечером, ни убить голыми руками, ни словом, ни случайностью»…
«Готово, хозяйка. Не ваши слова, так мои помогут. А если и это не поможет, то остаётся кровь Жизель Жевель. Это спасло вашего пасынка один раз, поможет и сейчас. Мой сын…на нём ведь то же, что и на мне: ему грозит безумие. Но если я сошёл с ума от любви, то Хиноири…ему грозит безумие от ненависти.»
«М-да, в такой ситуации лучше было бы всё-таки любовное помешательство. С ним хоть справится можно.»
«Но вы забываете о втором. Если Инма взбунтуется?»
«Не взбунтуется. Поверь мне. Я помню его рождение. Я скорее поверю, что он будет защищать Магдалину. Ведь он сам захотел к ней, помнишь? Думаю, от него надо ждать меньше всего проблем. Ну, не больше, чем от меня.»