Смерть под кактусом.
Шрифт:
Мы сели на диван и долго молчали. На душе было так муторно, словно туда наплевали. Иногда кто-нибудь из нас вставал и заглядывал вниз, но Жорж сидел как приклеенный. Я посмотрела на часы.
— Скоро завтрак... Он что, целый день тут будет сидеть? Интересно, а он знает про эту киностудию?
Вопрос нас несколько расшевелил. Не Жорж, так кто-нибудь другой, кто занимался всем этим безобразием, вполне мог появиться здесь в любую минуту. Тайка заворочалась и встала.
— Ну-ка, гляну... —
Я взяла с полки первую попавшуюся кассету, сунула в камеру и включила режим плеера.
— Что там? — поинтересовалась Мегрэнь.
— Молодожены, вероятно, — вздохнула я. — Номер-то как раз для них... А даты — это, наверное, дни, когда номер снимают.
— Так... Тогда где наша кассета?
Мы поискали на полке, но там ее не было.
— Вот же она, — догадалась я, — на столике... Есть число нашего приезда, а даты отъезда еще нет.
Испытывая довольно странное чувство, мы включили воспроизведение.
Вот Тайка запульнула Володин баул в угол... достала носки... Водку... Вот я крашу губы перед зеркалом... Глядя на все это, меня начало обуревать какое-то нездоровое веселье. Теперь мне даже хотелось, чтобы здесь объявился неведомый оператор. Я сама бы обломала об него треногу...
— Смотри, смотри!
Вот мы с подругой устроились на кровати и разложили содержимое папки. Тут камера ожила, пытаясь добиться максимального приближения. Мы ее больше не интересовали, теперь ее интересовали только бумаги...
— Даже обидно, понимаешь... — машинально бубнила Тайка, — вот оно, вот оно...
Камера крупно наехала на мои руки, и на белом фоне пергаментного листка четко получилось: «Вельяминово».
— Вот откуда они узнали, куда мы собираемся! И второй раз за папкой в номер не полезли, потому что знали, что мы нужные листы вынули. Да и так они все уже видели. Тогда, спрашивается, что им еще от нас нужно?
Лично мне в голову сейчас лезли только самые мрачные предположения.
— Хотят убрать. Я же видела серьги на той девице...
— А чего тогда возиться? Пришли бы ночью в номер да дали по башке. Зачем с экскурсией затеваться?
Я взорвалась:
— Прекрати об этом говорить, как о кино!
Мегрэнь вздохнула:
— Ладно... — потом подумала и добавила: — Хорошо, что у меня есть привычка переодеваться в ванной!
Ей хорошо, а вот у меня такой привычки не было...
Пока мы разговаривали, внизу произошли изменения.
— Смотри, кто-то пришел...
В комнату забавной пританцовывающей походкой вошел невысокий сухой мужичок.
— Какая-то физиономия знакомая, — нахмурилась я, усердно роясь в закромах памяти. Но закрома оказались бездонными. — Не могу вспомнить...
—
— Точно, — обрадовалась я, — я его где-то в Москве видела... Но все равно не могу вспомнить...
Перебросившись парой фраз с пришельцем, суетливо размахивающим руками, Жорж поднялся и вышел. Мужичок выбежал следом.
Тайка глянула вопросительно:
— Ну что, спускаемся?
Я почесала в затылке и обреченно кивнула.
— Осторожнее, Тайка, — причитала я, наблюдая, как любимая подруга преодолевает очередную преграду в виде балконных перил, — только не упади, я тебя умоляю...
— Ладно, — прокряхтела та, перевалившись наконец мешком через балкон. — Только такие ненормальные, как ты, могут козлом скакать через перила на высоте четвертого этажа.
Я вытерла градом льющийся от волнения пот. Не дай, господи, еще раз лицезреть, как она это делает! Раньше я и не догадывалась, что Мегрэнь боится высоты.
— Папка на месте? — это был первый вопрос после того, как она встала на ноги.
Я вышла в гостиную. С первого взгляда было видно, что папки на месте нет. Но все же я поискала ее, заглянув в ящики, под столы и стулья.
— Нет? Так я и знала! — Мегрэнь расстроенно хлопнула себя по бокам. — Вот бандюги проклятые!
— Ну что, собираемся и сматываем? Да не расстраивайся ты так, далась тебе эта папка...
— Ничего себе! В ней же фотографии, документы... Ведь теперь и дураку ясно, что все это неспроста... Цацки из списка существуют на самом деле! И что, они достанутся этим ворюгам?
— Что? — переспросила я, почувствовав где-то в недрах живота странное волнение. — Что ты сказала?
Мегрэнь запнулась на полуслове и вызывающе нахмурилась:
— Тебе слово в слово повторять или как?
— Или как.
— Я много чего сказала! Что теперь все достанется ворюгам проклятым, которые старуху убили и к нам, между прочим...
— Стоп! — сказала я, жестом затыкая этот неиссякаемый фонтан. — Правильно! Это вор, Тайка!
– Кто?
— Тот, что пришел сейчас к Жоржу. Это он в аптеке порезал сумку и спер твои ключи. И мой кошелек, между прочим...
— Но ты говорила, что он был в кепке и ты даже лица его не видела.
— Так я и не про лицо! Как ты Антона опознала? Разве в лицо? Когда человек как-то особым образом движется... по жестам... Мелочь какая-нибудь... Понимаешь?
Мегрэнь молчала, корча рожу, изображающую сомнение.
— Не веришь?
— Ну-у... Наверно, верю... Здесь в любую чертовщину поверишь. Если глядеть трезво, это даже логично: Кепка ворует ключи, но папку они не находят... Потом Антон нападает на нас вечером, чтобы...