Смерть под кактусом.

Ильина Лариса Анатольевна

Глядя на Мегрэнь, я весело рассмеялась:

— Ладно, марафетчица, сдаюсь! Только погляди на всякий случай: наши паспорта ты сперла или нет?

Высоко над нами, на толстом корявом дубе, сосредоточенно стучал клювом дятел, усердно осыпая наши светлые головы трухлявой пылью. Наблюдая за прилежным работником, мы не менее усердно обсуждали наши дальнейшие планы. В большинстве своем они отличались друг от друга, как юг от севера, однако это вовсе не мешало нам приходить к общим выводам. Счастливое возвращение законных документов обоюдно улучшило наше настроение и

позволило надеяться, что не все так уж и плохо.

Прошло довольно много времени, наконец мы поднялись, стряхнули с голов труху и потихонечку побрели в сторону пляжа.

Народу в «Посейдоне» пока было немного, и мы незаметно шмыгнули в интимный полумрак бильярдной.

— И где он?

— Вероятно, опять договаривается о чем-нибудь с очередной официанткой... — съязвила я, Мегрэнь позеленела. — Шучу, — добавила я торопливо, — вон он идет!

И в самом деле — со второго этажа спускался Федя, шаря взглядом по бильярдистам.

— Глянь, — хрюкнула я, — тебя выглядывает...

Поднявшись вместе с Федей на второй этаж, мы первым делом огляделись. Тайка вопросительно посмотрела на меня, я покачала головой.

— Ну-с, — азартно потер руки Федя, — где будем испытывать удачу?

Мегрэнь пожала плечами. Он перевел взгляд на меня:

— Света, а ты?

— Я в азартные игры не играю, я невезучая...

— Это тебе только так кажется, — уверил меня Федя и решительно махнул рукой. — Девчонки, за мной!

Он купил фишки и направился к рулетке. Устроившись возле стола, повернулся к Тайке и, проникновенно глядя ей в глаза, попросил:

— Таечка, скажи мне счастливое число...

Тайка смутилась и моментально сделалась пунцовой. Я напряглась и подозрительно уставилась на Федора. Все хорошо в меру, но позволить ему практиковать свои плейбойские приемы на моей впечатлительной подружке я не могу. Не сводя с него глаз, я замерла. Наш ковбой балансировал на грани. Стоит ему лишь чуть-чуть переступить черту, и я быстро объясню, куда ему следует отправляться, если скучно. Федя побалансировал немного, но равновесие удержал. Перестав пожирать подругу взглядом, он обратился ко мне:

— Свет, тогда ты скажи...

— Семнадцать, — сказала я, Федя поставил и моментально продулся.

Я повеселилась про себя, а Федя вполне натурально сделал вид, что расстроился. «И чего придуривается? — думала я. — У него небось денег — куры не клюют. Бедные по таким пансионатам не ездят и в казино деньги не просаживают». Мне Федю жалко не было, однако Тайка мою точку зрения явно не разделяла. Этот жук уставился на нее несчастными оленьими глазами, и Тайка заволновалась.

— Федя, ставь... семнадцать...

Он опешил от подобного заявления, но, успешно совладав с рассудком, уверенно шлепнул фишки:

— Семнадцать...

Вы не поверите, но шарик, полетав немного по кругу уверенно прыгнул в семнадцатую ячейку. В первое мгновение мы замерли, растерянно оглядываясь друг на друга. Потом Мегрэнь с Федей радостно завопили и бросились обниматься.

«Все, — подумала я, — против этого противоядия нет».

И все пошло заново, как в старом анекдоте.

Я сидела, безучастно глядя на безостановочно скачущий шарик, изредка разминая затекающие конечности, вздыхая и маясь. Федя с Тайкой то вопили и обнимались, то жалобно стонали, хватаясь за головы. Развлекаясь таким образом на полную катушку, я еще успевала следить за окружающими, отмечая уходивших и вновь прибывших. Но знакомых лиц среди них не появлялось, что, по совести говоря, приносило мне огромное облегчение. Наконец сидеть стало невыносимо, я поднялась и отошла к бару.

— Везет сегодня этим двоим. — Я повернулась на голос и увидела сидящую чуть поодаль даму в сильно декольтированном желтом платье. — Смотреть аж зависть берет...

Небрежно держа мундштук с сигаретой, она ткнула длинным когтистым пальцем в сторону Феди. Сообразив, о ком идет речь, я присмотрелась к соседке внимательнее. Внешний вид и некоторая особая манера держаться не сильно затрудняли определение рода ее занятий. Ей явно хотелось поболтать, и через пару минут она продолжила:

— Такого котика снять — тут особый фарт нужен...

Я внимательнейшим образом выслушала все по поводу фарта и поддакнула. Поняв, что нашла собеседницу, блондинка оживилась. Поговорив немного о всякой ерунде, я, словно невзначай, отметила:

— Шикарный у тебя маникюр... Свои?

Ногти были накладные, но дамочка, снисходительно улыбнувшись, ответила:

— Конечно...

Это меня немного огорчило. Я собиралась поговорить с ней на серьезные темы, и ее склонность к вранью была совершенно некстати. Тогда я с ней познакомилась, ведь врать знакомому человеку гораздо труднее. Ее звали Леной. От разговоров о маникюре и прическах мы плавно перешли к тряпкам. Наши взгляды на моду различались самым кардинальным образом, но я не стала этого афишировать.

— А я тут на днях такую шикарную телку видела, отпад,— поделилась я сокровенным, — на ней была такая блузочка... хочешь — стой, а хочешь — падай.

— Это какая же? — заволновалась собеседница.

Я довольно подробно описала ей тощую девицу в рыжих кучеряшках, и моя новая подружка наморщила извилины.

— Рыжая? Крашеная? Это ты про Моль, что ли? — фыркнула, всплеснув руками, Лена. — Нашла про кого, про страхолюдину, прости господи!

— По-моему, вполне симпатичная, — пожала я плечами, но она продолжала веселиться:

— Симпатичная, ха-ха... Парень у нее — это да! Путевый парень, даже говорить нечего. Шрам, правда, у него, но он ему даже идет. А вот сама Моль... И чего красивые мужики всегда на страхолюдин западают?

— И не говори... А что же у нее за мужик такой? Артист, наверное?

Лена захихикала, прикрывая рот рукой:

— А что, концерт вполне устроить может, повод только дай. Может, он, конечно, и артист, но ребятки его Шахом кличут.

Вот мы и добрались до самого интересного. Я продолжала расспросы с осторожностью, чтобы, не дай бог, не вызвать подозрений излишним любопытством. По счастью, особых усилий прикладывать не пришлось, новая знакомая оказалась весьма словоохотливой особой.