Смерть под псевдонимом

Александрова Наталья Николаевна

– Василий Артурович? – удивленно переспросил толстяк и ослабил хватку. – Так вы с ним знакомы?

– И с ним, и с Любовью Макаровной! – заявила Надежда, почувствовав, что нащупала уязвимое место толстяка.

– Так это они вам квартиру показывали? – всполошился тот и окончательно отпустил Надежду.

Первым ее побуждением было немедленно выскочить из машины и дать деру. Но она справилась с этим побуждением и решила выведать у толстяка все что можно. Тем более что толстяк был явно ошарашен. Надежда решила ковать железо, пока горячо.

– Не кажется ли вам, что вы задаете

слишком много вопросов? – проговорила она, устраиваясь поудобнее и в упор разглядывая своего незадачливого похитителя.

– Так вы… вы его наследница? – глаза толстяка загорелись, как габаритные огни машины.

– В какой-то степени, – ответила Надежда уклончиво. – А у вас-то какой здесь интерес?

– Так вот я вам сразу скажу: имейте дело только со мной! – заторопился толстяк. – Алексей Иванович работал только со мной, и ему ни разу не пришлось об этом пожалеть!

Надежда Николаевна понятия не имела, о чем он говорит, но не хотела этого показать.

– Я подумаю над вашим предложением, – проговорила она осторожно. – Хотя не уверена… у меня есть и другие предложения.

– Другие предложения?! – толстяк побагровел. – Вы имеете в виду Сельдереева?

– Неважно, кого я имею в виду! Вы сами понимаете, это конфиденциальная информация! – как можно увереннее ответила Надежда.

– Если вы говорите о Сельдерееве – так вот что я вам скажу! Держитесь от него подальше! Он жулик и болтун!

– На этот счет есть разные мнения! – отрезала Надежда. – Во всяком случае, я еще должна подумать… прикинуть варианты…

– Тут не может быть двух мнений! – клокотал толстяк. – Алексей Иванович работал только со мной, и вам незачем менять канал! Коней на переправе не меняют!

– Все зависит от условий, – бросила пробный камень Надежда, в конце концов, нужно же было выяснить, о чем идет речь.

– От условий? – толстяк прищурился. – Условия у меня самые лучшие, во всяком случае, Алексея Ивановича они вполне устраивали. Самым главным для него было то, что я обеспечивал ему полную анонимность… вам я обещаю то же самое.

– Я должна подумать. – Надежда попыталась выбраться из машины, но толстяк схватил ее за руку.

– А там еще много? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

Надежда замешкалась. Она понятия не имела, о чем тот говорит, и ни в коем случае не хотела это показать. Однако бесконечно темнить тоже не удавалось.

– Смотря что вы имеете в виду, – проговорила она после паузы.

– Как – что? – толстяк удивленно посмотрел на нее, потом расхохотался и погрозил пальцем: – Ну, вы хитры! Из вас слова лишнего не вытянешь!

Сразу видно, что вы родня Кондратьеву, тот тоже был тот еще жук! Лишнего из него не вытянуть было под страхом смерти! В общем, если у вас есть второй том кембриджского Шекспира, у меня на него уже есть покупатель. Никаких вопросов, деньги сразу, наличными, цена – такая же, как за первый том…

– Вас интересует только второй том? – осведомилась Надежда.

– Нет, конечно! – толстяк потер руки. – Если у вас еще остались книги из собрания Смоквина – я возьму все! Алексей Иванович дал мне понять, что у него есть не только Петрарка, но и «Божественная комедия».

На нее, конечно, будет труднее найти покупателя, который согласится сохранить все в тайне, но я сделаю все что можно! Вы ведь знаете, что я ни разу не подвел Алексея Ивановича!

– Знаю, – осторожно подтвердила Надежда. – А скажите… простите, как вас зовут?

– Андрей Арнольдович!

– Так скажите, Андрей Арнольдович, как вам удалось связаться с Кондратьевым? Ведь Алексей Иванович был, как бы это сказать… очень разборчив! Он очень осторожно выбирал знакомых!

– Совершенно верно, – толстяк довольно улыбнулся. – А кто вам сказал, что мы с ним были знакомы?

– А разве нет? – Надежда уже перестала что-нибудь понимать. – Тогда о чем мы говорим?

– У нас с ним были чисто деловые отношения! Первый раз он сам связался со мной по электронной почте и предложил Онуфриевскую псалтырь. Причем сразу подчеркнул, что для него важнее не цена, а соблюдение строжайшей тайны. Его имя не должен был знать никто, ни одна живая душа! Кроме меня, разумеется.

– Ну, и что было дальше?

– Признаться, я сначала не поверил. Ведь всем известно, что случилось с последним экземпляром псалтыри. Но он предвидел мои сомнения и во втором письме прислал фотографию: первая страница псалтыри, а рядом с ней – свежий номер газеты с датой. Так что у меня не осталось никаких сомнений, что книга у него есть.

Толстяк перевел дыхание, припоминая.

– Я написал ему, что могу найти покупателя на псалтырь, назвал примерную цену. Но он ответил, что его волнует не столько цена, сколько полная конфиденциальность и безопасность сделки. То есть он согласен продать книгу только тому, кто не будет ее выставлять, не будет никому показывать. Ну, вы же знаете коллекционеров – если они не могут похвастаться новым приобретением перед коллегами, им от него никакой радости!

Надежда кивнула – это ей было вполне понятно. Например, что за удовольствие купить какую-нибудь обновку, если в ней нельзя никуда выйти, только повесить в шкафу?

– Вот, вы понимаете! – обрадовался толстяк. – Но Кондратьев настаивал на этом условии, поэтому мне пришлось потрудиться. Но, в конце концов, я нашел одного полусумасшедшего библиофила, которого устраивало условие Кондратьева. И у которого были деньги. В итоге мы обо всем договорились, но тут возник вопрос – как передать саму книгу и деньги. Я думал, что мы с господином писателем просто встретимся, но он об этом и слышать не хотел!

– И как же вы решили эту задачу?

– Не я – Кондратьев ее решил. Я только в точности выполнял его инструкции.

– И в чем же они заключались?

– В мой почтовый ящик рано утром положили ключ. Самый простой плоский ключ. Потом мне пришло электронное письмо, в котором была сама инструкция. Я должен был пойти в ближайший к моему дому продуктовый магазин – знаете, из самых простых, для пенсионеров. Там я своим ключом открыл ящик камеры хранения под номером тринадцать, и можете себе представить – там лежала бесценная книга, Онуфриевская псалтырь, завернутая в простую упаковочную бумагу! Я взял книгу, положил вместо нее пакет с деньгами и ушел.