Смерть под псевдонимом

Александрова Наталья Николаевна

– Вы не боялись оставлять деньги в таком ненадежном месте?

– Ну, раз он не побоялся оставить там такую дорогую книгу…

– И мне вы не боитесь это рассказывать? Вы ведь меня первый раз видите!

– Ну и что? Все равно Кондратьев ни разу не повторялся, каждый раз инструкции были совершенно разные. Тем более что его уже нет в живых… Мы с вами не далее как третьего дня были на его похоронах.

– Да-да… – вздохнула Надежда, – в этом-то все и дело…

– Ну вот, приехали в город! – проговорил водитель. – Где тебя высадить? Э, да ты никак заснула?

– Просто задумалась, –

ответила Мария, повернувшись к нему.

– Ты чего, девушка? – водитель припарковал машину и заглянул ей в лицо. – Я тебя всю дорогу не тормошил, думал, посидишь, успокоишься, от дороги, знаешь, всегда легче… Ну, куда тебя отвезти? У меня еще время есть перед сменой, до дома доставлю!

– Спасибо вам… – выдохнула Мария, – только…

Она с ужасом осознала, что ей совершенно некуда идти.

Домой? Но там ее наверняка уже караулят похитители. И страшно представить, что сделает с ней та тетка теперь. Кроме того, они отобрали у Марии все – деньги, ключи от квартиры. Наверно, нужно идти в милицию, но там не поверят на слово, паспорт ведь у нее тоже отобрали. В милиции будут пытаться идентифицировать ее личность, а ведь формально она сейчас нигде не работает. Выражаясь милицейским языком, человек без определенных занятий, а таким веры нету. Да еще история фантастическая: ее похитили – для чего? Что они от нее хотели? Зачем она им нужна? Ни денег, ни ценностей у нее нет… Ясно, что никто ей не поверит, в милиции только разозлятся. У нее нет никого, кто бы мог подтвердить ее личность. Кроме бывшего мужа, конечно. Но к Сундукову она не обратится никогда. Она даже в мыслях не называла его по имени, только Сундуковым. Да и нечасто о нем думала. Нет, к нему обращаться нельзя, он, чего доброго, еще нарочно скажет, что знать ее не знает.

Это похищение связано со смертью Алексея Ивановича Кондратьева. Может быть, нужно было рассказать похитителям все? Нет, ни за что!

Она не может так отплатить ему за все добро, что он ей сделал. Он сам нашел ее, когда ей было очень плохо, он дал ей работу, когда в кошельке у нее оставалась последняя сотня, когда она заложила уже единственные сережки и обручальное кольцо. Черт с ним, с кольцом, оно так и осталось в ломбарде.

Она сидела тогда поздним утром и пила пустой чай, потому что в доме не было ни крошки еды. И тут раздался звонок Алексея Ивановича.

«Маша, вы меня помните? Я бы хотел предложить вам работу. Не слишком простую, но вам вполне по силам…»

Господи, да она рада была любой работе! Ее не взяли даже в обычную школу – директриса посмотрела с подозрением на ее бледное лицо, круги под глазами и отказала. Очевидно, посчитала ее наркоманкой или алкоголичкой. Третьего дня от полного отчаяния она пошла наниматься уборщицей в новый кинотеатр возле метро. Менеджер по персоналу взглянул на нее мельком и взял бойкую киргизку, крепкую и румяную, как персик.

«Машка у нас не боец», – сказала бабушка, наблюдая, как в дворовой песочнице Маша без слова отдает другим детям свои игрушки. Двое полуторагодовалых мальчишек подрались из-за машинки, одна девочка дала другой совком по голове за то, что та отняла у нее красное пластмассовое ведерко. Эта ушибленная не растерялась и тут же высыпала из ведерка песок ей за шиворот.

На детской площадке стоял крик и гвалт, только маленькая Маша сносила обиду молча. Она не спорила, не плакала и не

жаловалась, просто отдавала игрушки и уступала качели без всякого сопротивления.

«Не боец!» – констатировала бабушка.

В школе было то же самое. Маша без слов уступала более удобное место у окна, более подходящие часы занятий и тренировок. В кружке бальных танцев она безропотно уступила крикливой девчонке с вылупленными глазами своего партнера. Больше мальчиков не нашлось, и с танцев пришлось уйти.

Когда ставили в театральном кружке пьесу, Маша отдала свою главную роль подружке, потому что та пригрозила рассказать мальчику, который очень нравился Маше, как Маша описалась в садике на детском утреннике. С подружкой после этого они даже не поссорились.

Бабушка, узнав по эту историю, рвала и метала.

– Ты не боец! – кричала она. – И в кого ты у нас такая? Уж не в нашу семью!

Сама она была боец.

Бабушка неустанно воевала со всеми и всегда. Ее боялись учителя у Маши в школе, продавщицы в продуктовом магазине, дворники и даже начальник ЖЭКа. Бабушка вскрывала недостатки, клеймила позором и писала в вышестоящие инстанции.

Бабушка работала на хлебозаводе технологом и постоянно воевала там с начальством за качество продукции, за пересмотр нормативов и расценок и за улучшение питания в заводской столовой. Начальство бабушку не то чтобы боялось, но при упоминании фамилии Куропаткиной все начальники начинали морщиться и мотать головой, как будто зубы болят или похмелье мучит. Так что по достижении бабушкой пенсионного возраста ее немедленно и с почетом проводили на пенсию.

Бабушка с азартом окунулась в воспитание внучки и тут-то и заметила в ее характере неприятные для себя черты.

В свое время бабушка так же увлеченно начала воевать с появившимся в доме зятем. Не то чтобы он ей совсем не нравился, просто такой уж был у бабушки бойцовский характер.

Зять, надо сказать, всей подоплеки не понял, он сдал позиции без боя, то есть через некоторое время собрал вещи и ушел, не говоря ни слова и не выясняя отношений. Так что Маша, надо понимать, пошла характером в отца, которого почти не помнила – была слишком мала, когда он ушел.

После его ухода бабушка добилась, чтобы мама перевела Машу на их фамилию, и только после этого успокоилась. Мама никогда с бабушкой не спорила – себе дороже, как объяснила она Маше гораздо позже.

Да, бабушка, несомненно, была боец и смотрела на Машу с легким презрением, когда та уступала свое без боя.

Маша не могла объяснить не только бабушке, но вообще всем, что от обиды у нее темнело в глазах и в ушах начинали звонить тысячи взбесившихся колоколов. От приступавшей слабости хотелось упасть на пол, и сил хватало только на то, чтобы отойти в сторону, сохранив малую толику достоинства.

В последнем классе Маша влюбилась в мальчика из параллельного класса. Они были неразлучны, даже в школе ходили, держась за руки, и бабушка, поворчав для порядка, смирилась с присутствием Славика в их доме. Они строили планы после школы вместе поехать учиться в Москву или Петербург.

Маша чувствовала себя на седьмом небе, будущее представлялось ей в розовых красках, как вдруг на выпускном вечере она увидела в укромном уголке своего Славика, который целовался с ее подружкой – той самой, с которой следовало рассориться еще в пятом классе! Хотя что бы это дало, школа-то одна…