Смерть понтифика
Шрифт:
И в этот миг, прерывая размышления хозяина, подходит помощник. От былого раздражения не осталось и следа — по крайней мере, в присутствии шефа.
— Звонили из Лондона, — сообщает он вполголоса, — случилось самое худшее…
ГЛАВА 37
Джеффри Барнс не смыкал глаз целую ночь; несмотря на то, что приказы поступают от итальянца — или, по крайней мере, на итальянском языке. Начальник разведуправления взволнован сильнее, чем если бы распоряжения отдавал сам президент Соединенных Штатов Америки, которым, к слову сказать, легче управлять, чем этим типом из «Пропаганды-2».
Они
— Самое главное — вернуть бумаги. По-видимому, мы недооценили наших противников, но впредь это не должно повториться. Задействуйте все необходимые средства. Как только бумаги окажутся в ваших руках, всех свидетелей уничтожить. Ясно?
— Разумеется, синьор, — соглашается Барнс. Вторым звонком напомнили, что беглецам ни в коем случае нельзя позволить затеряться. Приказы исполнять любой ценой.
— Нанеся дополнительный ущерб, свалите вину на любую группировку арабских террористов. На следующий день проведите демонстрации, акции в память о погибших, осудите терроризм — и проблема будет решена, — отдает распоряжения итальянец без малейших признаков иронии.
— Будет сделано, — заверяет агент ЦРУ.
Барнс понимает, что в ходе операции в него может быть выпущено несколько шальных пуль. Или произойдет взрыв бомбы в сомнительных условиях. Или же объекты могут оказаться в окружении других людей. Такова жизнь.
— Да, и еще: ждите моих указаний. Без моего ведома ничего не предпринимать.
И итальянец уже в привычной для Барнса хамской манере обрывает разговор. Сейчас пять часов утра.
Сара и Джек возвращаются в Лондон, чем заставляют преследующих их агентов совершить экскурсию в исторический центр города. Несколько раз они проезжают мимо Букингемского дворца, добираясь до Пэлл-Мэлл от самой Трафальгарской площади. Вновь перебираются на Черинг-Кросс-роуд, а затем — на соседние улицы. И снова повторяют маршрут. Едут неспешно. Об этом свидетельствуют информационные сводки, приходящие к Барнсу от методичного Стафтона каждые десять минут.
— Странно, что они даже не собираются бежать, — вслух размышляет Барнс, оставшись в своем кабинете один. — Они не остановились у бензоколонки. В любой момент им понадобится заправить бак, — продолжает он монолог, ожидая новых известий. — И неплохо бы как следует подкрепиться…
Джек Пейн считался подлинной легендой ложи П-2, поскольку ЦРУ пользовалось его услугами для наиболее сложных поручений. Его имя стало символом профессионализма, хорошо сделанной работы. П-2 была эгоистичной организацией. И если кто-то из сотрудников разведки преследовал собственные цели (весьма разумный способ воспользоваться американскими технологиями и получить прибавку к месячному жалованью), то такие действия поощрялись — правда, ложа категорически не одобряла случаев, когда служба Дяди Сэма арендовала для себя высококлассных специалистов, наподобие прославленного Джека. Но изредка, если руководство считало, что можно извлечь выгоду из переуступки своих членов во временное пользование, оно шло на такие решения с легкостью — как, например, в случае с Джеком, осуществившим несколько миссий под руководством Барнса. Джек Пейн относился к тому типу людей, которых жаждет
«Какая чудовищная глупость! Это будет стоить мне работы в агентстве», — размышляет Барнс, бессильно откинувшись на спинку кресла и приходя в себя после недавних ночных событий. Шеф разведуправления думает, что ему придется расстаться с этим кабинетом, обретенным с таким невероятным трудом. Американцы говорят: no pain, no gain [17] — и они правы! Его положение в агентстве — результат больших усилий, тяжелой работы, множества бессонных ночей и отсутствия приличного питания, как, например, сегодня. Эта ночь напоминает ему о периоде холодной войны, когда мир сходил с ума. «Должно быть, ты спятил, Джек, если решил связаться со мной», — с горечью бормочет толстяк.
17
Без труда не выловишь и рыбку из пруда (англ., погов.).
Внезапно распахивается дверь и влетает запыхавшийся Стафтон, обрывая тем самым размышления Джеффри Барнса:
— Сэр…
— Стафтон?
— Они исчезли!
ГЛАВА 38
«А теперь мы исчезнем», — именно это сказал Рафаэль девушке, еще когда они сидели в машине.
Какое-то время они еще поколесили по британской столице; город понемногу просыпался. Бензин почти закончился. Рафаэль попросил Сару свернуть на перекрестке Кингс-кросс налево и сбавить скорость. И тогда двойной агент Сары пересел на заднее сиденье.
Теперь Джек опускает заднее сиденье, чтобы добраться до багажника, и достает оттуда зеленый деревянный ящик.
Вновь приводит кресло в изначальное положение, выпрямляется и закрывает в салоне все окна. Затем открывает деревянный ящик, достает оттуда мелкие шарики и разбрасывает их по обе стороны улицы — медленно, методично, почти фигурно. Шарики закатываются под припаркованные поблизости автомобили.
— Что бы ни случилось — не трогайся с места, пока я не скажу.
Автомобиль находится в сотне метров от вокзала Юстон.
— А теперь поддай газу и притормози у вокзала, — говорит Рафаэль, бросая последний шарик.
— Что ты делаешь? — недоумевает Сара.
— Подожди, скоро узнаешь, — отвечает Джек.
И когда машина оказывается почти в самой середине вокзала Виктории, происходит неожиданное:
— Глуши мотор, — распоряжается Рафаэль. Сара подчиняется.
И в тот же момент вокруг вспыхивает огонь, слышится треск. Небольшие взрывы последовательно приближаются к перекрестку Кингс-кросс, быстро продвигаясь по обеим сторонам Юстон-роуд. Улицу окутывает облако слезоточивого газа. Слышатся крики. Случайные прохожие в ужасе разбегаются.
Под прикрытием газовой завесы, окутывающей их плечи, Сара и Рафаэль бегут в сторону вокзала Юстон, добираются до стоянки такси. Дальше все будет намного проще. Они просят таксиста поехать в сторону Ватерлоо, к международному вокзалу, где можно сесть в экспресс «Евростар» до Парижа.
Они предвкушают удобную поездку в комфортабельном вагоне, где можно немного отдохнуть. Почти всю дорогу Сара спит, да и Рафаэль, дважды обойдя вагоны, тоже прилег на сиденье. Погони нет. Им удалось скрыться!