Смерть предпочитает блондинок
Шрифт:
— Я не против! Я не разбираюсь в них, — ответила девочка.
Тут раздался звонок в дверь.
Они оба вздрогнули.
Маша подошла к двери и строго спросила:
— Кто там?
— Маша, мы от Василия Ивановича. У вас все в порядке?
— Все в порядке. А что случилось?
— Мы за вами смотрим. Василий Иванович велел.
Маша приникла к глазку. Там стоял мужик в серой куртке, а рядом с ним еще один, повыше ростом, который ей кого-то неуловимо напомнил.
— Удостоверение
— Ой ты госссподи, — раздалось из-за двери, и пред глазком появилось удостоверение.
— Годится, — отозвалась Маша. — У меня все в порядке! Не волнуйтесь.
— А мы волнуемся, время позднее. Гости! — зло сказали за дверью.
— Я вам рукой с балкона помашу, когда гостей провожу.
Вот, значит, какие меры имел в виду Василий Иваныч. Ну-ну.
— Диман, меня охраняют, это люди Василия Иваныча — ну этот мужик в серой куртке.
— Какого Василия Иваныча?
— Ну начальника охраны той компании, где Жанна работала.
— А! Так меня, значит, завалить хотели? — спросил Диман и обнял Машу.
Они поцеловались на прощание. И тут Диман достал из куртки маленькую коробочку, протянул ее девушке.
— Это что такое? — спросила она.
— Подарок, ты что ж думала, мишка — вот и все подарки, — ответил Диман.
Она открыла коробочку и увидела там тоненькую, но гладкую и красивую золотую цепочку.
— Дим, я не возьму, это дорого, мне не нужно совсем, — застеснялась Маша.
— Не нравится, плохая? — спросил Диман, нахмурившись.
— Нравится, Дим, — спохватилась она.
— Тогда бери, чего ты, — ответил Дима и сложил в своей ладони ее руку вместе с коробочкой.
— Спасибо. Только больше не дари столько много всего сразу, мне ж не надо, — согласилась Маша.
— Отдаришься еще. У меня день рождения скоро, — успокоил ее Диман.
— А когда? — спросила она.
— 30 марта, запиши-запиши, я очень люблю подарки.
Они попрощались, и она открыла дверь. Маша смотрела, как Диман вызывает лифт, а потом — с балкона, как он идет к трассе. Диман обернулся на ее окна. Она помахала ему рукой.
«Как только я его вижу, мне сразу становится грустно заранее, что нам придется расстаться. Как только я его вижу, мне сразу же хочется не расставаться с ним больше никогда», — думала Маша, засыпая. Миху она посадила так, чтобы увидеть игрушку сразу же, как только откроет утром глаза, и вспомнить, что у нее есть Диман.
Он ловил машину, ехал по городу, поднимался к себе в квартиру, но его там нигде не было. Диман остался вместе с ней, он целовал ее в щечки, прижимал к себе, чувствовал ее запах. Наконец-то снова можно кому-то дарить цветы, игрушки, цепочки!
Он все еще побаивался какого-нибудь неожиданного облома, но теперь ему было зачем просыпаться
Уехал, а сам остался. Вот как вышло. Диман все время вспоминал что-то о ней — как она смотрела, как держалась за его руку, как боялась, как смеялась, как танцевала…
«Никуда ты от меня не денешься, никому я тебя теперь не отдам и никаким дурам Катям-каракатицам никогда не покажу» — вот что думал о Маше Диман, поднимаясь на лифте на свой этаж.
Глава 37
Арина проснулась по привычке в 8.30 и поняла, что сегодня ей на работу только к пяти, а в первую смену работает Саша со своим составом — Ксюшей и Мариной. Дальше, после полудневной смены, у них начиналось обычное расписание — день через день, но девочки иногда для удобства менялись между собой. И смены часто перемешивались.
Сегодня к ним должна прийти работать новая девушка из магазина на Тверской. Надо будет провести инструктаж. Но девчонка вроде неплохая, Арина поговорила о ней с менеджером магазина, где прежде работала их новенькая.
Разберемся как-нибудь, подумала она.
Арина потихоньку встала и пошла в детскую. Мишка спал в своей кроватке, с музыкальной погремушкой сверху. Няня тоже спала.
Их няня, Мила, была небольшой и добродушной женщиной пятидесяти с чем-то лет. Она очень любила Мишку, возилась с ним, как со своим внучком, и Арина всегда была спокойна за ребенка. Ей казалось, что Мила его балует и немного перекармливает, но спорить с няней было невозможно: мальчик растет, ему нужно хорошо кушать, вот и все, чего можно было добиться в этом смысле от няни.
Арина отправилась на кухню варить себе кофе. Что-то она должна была вспомнить, вспомнить важное, что дала себе команду припомнить еще с вечера.
Ее мысли тут же метнулись к сыну. Мишка уже давно умел стоять в кроватке, ловко ползал по ковру, почему и держать его приходилось в манеже. Ходил он пока что плоховато, но, держась за руку, выдавал очень даже резвый танец спотыкаш.
Арина с трудом удерживала себя от того, чтобы не ворваться в детскую, не схватить свое сонное чудо и не затискать его.
Мишка совсем не был на нее похож — немчура немчурой: большие серые глаза, светлые волосы, толстенькие кулачки, толстопятенькие ножки. Ползая по ковру, Мишка рычал:
— Ру-ру-ру.
Ему нравилось озвучивать свои движения.
Ресницы у него были длинные, светлые, бровки уже в год имели рисунок и характер. У него уже даже наблюдался профиль.
Ел Мишка хорошо, но в еде был привередлив и овощные подкормки ел с большими уговорами: любил сладкие ванильные кашки, гурманские пюрешечки.