Смерть раньше смерти
Шрифт:
И вдруг — крохотный сдвиг. Наконец есть повод желать чьей–то смерти. Причина, по которой маньяк с маузером вышиб мозги у шестерых людей, отправил их к праотцам.
Деньги.
Вот корень всех зол. Движущая сила, мотив, который заставляет воровать, стрелять, бить, резать и жечь.
В приемную психолога он входил упругой, бодрой походкой. В крови бурлил адреналин. Они уже близки к цели. Он раскроет дело. Сегодня же!
Ханна Нортир открыла дверь кабинета. Она улыбалась.
— Входите, капитан Матт Яуберт! — весело пригласила она, и он обрадовался, потому что сразу
Яуберт смотрел на нее, стараясь не выдать разочарования; это удавалось ему с огромным трудом.
— Но есть и другая сторона медали. Мне приятно, что вы меня пригласили. Не могу вспомнить, когда я в последний раз ходила куда–либо с большим, сильным мужчиной. Мне очень хочется пойти. Я очень хочу послушать «Севильского цирюльника». Я хочу куда–нибудь сходить. Я на распутье… Да, наверное, у меня получится отделить личную жизнь от работы. Должно получиться. Но не за ваш счет.
Она говорила быстро, горячо — Яуберт еще не видел Ханну Нортир такой оживленной. Ее тонкие руки жестикулировали, помогая ей говорить, зрачки расширились. Она была так красива, что он не мог отвести от нее взгляд.
— Матт, вы в состоянии отделить лечение от личных дел?
Не спеши, велел он себе. Не умничай.
— Да, наверное, — откровенно и несколько задумчиво ответил он.
— Вы должны быть совершенно уверены.
— Я уверен.
Пожалуй, поспешил!
— Если передумаете, вы еще успеете перезвонить мне завтра.
Так идет она с ним или нет?
— Я напишу вам мой домашний адрес. Когда начинается спектакль? В восемь?
Яуберт кивнул.
— Заезжайте за мной в 7:30.
— Спасибо!
За что он ее благодарит? Он испытывал такую горячую благодарность, что внутри у него все сжалось.
— Как двигается расследование?
Он ответил не сразу. Сначала надо было перестроиться, переключить передачу.
— Хорошо. Очень хорошо. Мы почти у цели.
— Расскажите.
— Сегодня утром произошло еще одно убийство. Убит бродячий проповедник в Крайфонтейне. В его автоприцепе нашли деньги. По–моему, вполне подходящий мотив. В общем, поимка маньяка с маузером — лишь вопрос времени.
— Я так рада за вас! — искренне сказала она, отодвигая от себя зеленую папку. Потом заговорила медленнее. Теперь она смотрела прямо перед собой. — Пожалуйста, расскажите о служебном расследовании.
Вот о чем ему совсем не хотелось вспоминать.
Все произошло через четыре месяца после смерти Лары. Но этого он ей не сказал. Пусть сама догадается.
Ханна Нортир слишком быстро переключилась с личных отношений на профессиональные. Он не успел подготовиться. Он ждал мягкой посадки, а теперь пришлось оживлять воспоминания, тогдашние мрачные мысли, открывать дверцы в голове, слушать голоса. Его окружал сплошной мрак. Он чувствовал невыносимую тяжесть. Кошмар окутал его липким плащом. Трудно
Яуберт закрыл глаза.
Ему не хотелось вспоминать.
Нехотя он принялся расставлять образы по порядку, приказывая себе не спешить.
Чернота. Мрак.
Он лежит в постели. Зима.
Зрительные образы. Голову постепенно заполняли старые мысли. Поздно ночью он лежал в постели и вспоминал, медленно вспоминал все до мелочей, даже привкус во рту. Одеяло было тяжелое; он погружался в мир снов, навещал свою жену в царстве мертвых, слышал ее смех, ее голос. Зазвонил телефон; капитана Яуберта вызвали в Пэроу. Он вышел на крыльцо; в тот день дул холодный и промозглый северо–западный ветер.
Дом с бетонными стенами; калитка; тропинка между клумбами; маленький фонтанчик в центре газона; на улице зажглись синие фонари; любопытные соседи в халатах прижались носом к стеклу, смотрят; констебль доложил, что преступник находится в доме — застрелил жену и не выходит; соседи услышали выстрелы, постучали в дверь, он начал стрелять по ним и кричать, и сказал, что сегодня он всех их сотрет с лица земли и отправит в ад; сосед поранил щеку осколком стекла после того, как преступник выстрелил в окно прихожей.
Яуберт подошел вплотную к двери; нет, надрывался сержант, нет, капитан, не надо! По инструкции он обязан был зайти сбоку, прислониться спиной к стене; но Яуберт действовал не по инструкции. У него все внутри выгорело, почернело, покрылось слоем сажи. Он крикнул: я не вооружен; вот, смотри, я вхожу и кладу табельный пистолет на крыльцо. Открываю дверь, вхожу. Крики сержанта: нет, капитан! Что вы делаете, господи? Он совсем спятил!
Яуберт закрыл за собой дверь. В доме гулял ветер. Он слышал завывания.
— Вы что, спятили? — В него целится ствол «магнума»; мужчина, стоящий в коридоре, практически безумен, охвачен ужасом. — Я вас сейчас всех перестреляю!
Яуберт не двигался и смотрел на мужчину; он не мигая смотрел мужчине в глаза и ждал, когда пуля пробьет мозг и упадет занавес.
— Ты псих, уходи! — Изо рта у мужчины текла слюна; глаза были похожи на глаза загнанного зверя. Рука, сжимающая большой револьвер, тряслась.
Яуберт не шевелился. Стоял на месте и равнодушно смотрел в одну точку.
— Где она? — спросил он ровно.
— На кухне. Шлюха! Она сдохла, шлюха. Я убил ее. Сегодня я вас всех поубиваю! — Револьвер снова нацелен на него; мужчина шумно дышит, грудь у него колышется, его трясет.
— За что?
Он услышал сдавленный всхлип — в нем смешались боль и отвращение; ствол «магнума» опустился на несколько миллиметров; мужчина закрыл глаза, открыл.
— Убью…
Ветер, дождь бьет в стекло, стучит по железной крыше; в окнах отражаются огни, тени от колышущихся веток. Убийца привалился к стене, но револьвер не выпустил; снова всхлипнул, еще и еще, зарыдал; осел на пол; ноги подогнулись, глаза ничего не видят; застыл на полу бесформенной кучей, свернулся в клубок, обняв руками колени; крепко держит револьвер и воет, как ветер, которому так же тоскливо, как и его душе.