Смерть ростовщика

Мале Лео

Я улыбнулся:

– Вы не сможете обвинить меня в том, что я скрываюсь.

– Я вас ни в чем не обвиняю. Почему вы им интересовались?

– Так, интуиция.

– Не нравится мне ваша интуиция. Старик говорит, вы вроде бы хотели использовать что-то, в чем был замешан его сын.

– Это была так, неопределенная идея. Хотя не совсем. Я искал источник доходов.

– Шантаж, а?

– Нет, Мои намерения были честными. Я просто подумал: если Морис Баду, бывавший у Кабироля, отнюдь не отличавшегося святостью, оказался замешан в темную историю, может быть,

отец не откажется поручить мне выяснить это и избавить сына от больших неприятностей. Не более того.

– Что навело вас на мысль, будто Баду состоял в сговоре с Кабиролем?

– Мне показалось странным, что сын промышленника прибегает к услугам ростовщика.

– Идиотизм. Можно быть сыном промышленника и нищим как босяк. Баду конфликтовал с отцом.

– Я не подозревал этого, читая газеты. И хотя идея, может, была идиотской, но дальнейшее показало, что не вполне.

Фару вздохнул:

– Рассказывайте.

– Выдав себя за журналиста и поговорив с Баду, я убедился, что не будучи богатым, он все же не настолько нуждался в деньгах, чтобы заложить, к примеру, часы. Последующий телефонный разговор с его отцом утвердил меня в этом мнении. Пенсион, понимаете? Старик сообщил мне еще одну вещь: сын его ни на что не годный шалопай. Он повторял это словно бы с удовольствием, но я почувствовал, что он страдает, и что в случае необходимости не откажет сыну в помощи. Я имею в виду, если Морис Баду встрянет в какую-нибудь заварушку. А меня только это и интересовало.

– Доигрались.

– Ну ладно. Я тоже нуждался и, в конце-то концов, только и хотел остановить его скольжение по наклонной плоскости, если оно имело место. Как он воспринял?

– Кто воспринял?

– Баду-отец смерть сына?

– Сокрушен.

– Значит, я не ошибся. Конечно, сейчас это не имеет значения.

– Да, не особенно. Продолжайте.

– Шалопай! Я подумал, что парень, возможно, хочет переубедить отца любым способом. Короче, на всякий случай я направил Заваттера по его следам.

Я выдержал паузу.

– Ну и?

– Так я узнал, что он посещает Национальный архив.

Новая пауза.

– Ну и? – повторил Фару.

– Это не преступление. Но, во время моего визита к Баду я обратил внимание на кучу бумаг на столе, среди них было много старинных... ну, насколько я мог судить по виду... и я подумал...

Вновь пауза.

– Прошу, не валяйте дурака, – не выдержал комиссар. – Что вы подумали?

– Что он их наверняка спер из архива.

Фару широко раскрыл глаза.

– Что это еще за история?!

– История... историческая. Такой уж квартал. Не смотрите на меня так, словно я вас разыгрываю. Черт возьми! Ваши подчиненные или полиция квартала должны были побывать у него и найти документы, нет?

– Да, они нашли документы, но мы не рассматривали вопрос с такой стороны.

– Естественно. Лучше терять время, подозревая меня черт-те в чем!

Он пропустил мои слова мимо ушей и схватился за телефонную трубку, чтобы направо и налево раздать приказания по проверке фактов. Потом снова обернулся ко мне:

– Продолжайте.

– Что

ж, это почти все. Заваттер бросил слежку, сочтя недостойным детектива его уровня следить за парнем, который ходит в ресторан, просиживает днями в архивах и ложится спать с курами. А кроме того, я ему задолжал. Вчера я сам наблюдал за Баду. Обычная программа: ресторан и архив. Но после обеда он отправился в магазин в ратуше за инструментами. А именно за складным заступом. Я напряг мозги...

– И каков результат?

– Сада у Мориса Баду нет, а если он выращивает цветы на окне, не нужен заступ, чтобы рыхлить землю в горшках. Значит, он собирается вырыть яму в ближайшие дни. У него имеются старинные пергаменты. Он обожает древние камни и живет в районе, где их полным полном. Кроме того, я заметил среди его бумажек газетные вырезки о найденных кладах. Я сложил отдельные размышления в одно...

– И что?

– Морис Баду нашел наконец средство доказать отцу, что он не шалопай, а любовь к древним камням может привести к успеху.

– Да, да, – пробормотал Фару, не вдаваясь в комментарии. – И как вы поступили дальше?

– Позвонил его отцу уведомить обо всем. Но тот был на конференции.

– Вы должны были перезвонить.

– Я прикинул, что лучше будет с ним встретиться. А то, что я собирался ему рассказать, следовало упорядочить, представить в наилучшем виде. Я предполагал повидаться с ним сегодня. Но, прочитав газеты, передумал...

– Да, да, разумеется. Скажите-ка, Бурма. Вы, должно быть, долго беседовали с Баду-младшим, если успели краем глаза изучить все эти бумаги, документы, вырезки и т. д.

– Довольно долго. Я старался его узнать получше, понимаете?

– Я говорю об этом, потому что... потому что я вас знаю! Интересуясь Баду, вы вполне могли воспользоваться тем, что тот в архивах и преспокойно обыскать квартиру. Это весьма похоже на вас.

– Это весьма на меня похоже, но я не занимался никаким личным обыском.

Фару не настаивал.

– Еще одно. После телефонного звонка его отцу, что вы сделали?

– Ничего.

– Вы не продолжили наблюдения за Баду?

– О да! Я потоптался недолго перед его домом, но вскоре снял осаду. По дороге в магазин и обратно он немало выпил. Я решил, что он переваривает выпитое.

Фару погладил усы, потом признал:

– Это совпадает с заключением медиков.

В эту минуту зазвонил телефон.

– Комиссар Фару... Да... – Он выслушал довольно продолжительную речь. – ...Хорошо.

Повесив трубку, он с улыбкой взглянул на меня:

– Вы оклеветали покойного. В архивах проверили, хранитель утверждает, что данные документы никогда не числились в его коллекции.

– Возможно, они украдены в другом месте.

– Может быть. – Он поднялся. – Что ж, это все. Благодарю вас, Бурма.

– Не за что...

Я в свою очередь неторопливо поднялся.

– ...Что он собирался делать в этих развалинах? Искал клад?

– Именно. В результате исследования его бумаг специалистами мы пришли к тому же выводу, что и вы.