Смерть ростовщика
Шрифт:
– А где он там жил?
– Не знаю.
Я пристально взглянул в синие глаза немки:
– Хм-м... вы ведь где-то встречались?
Не дав ей возможности ответить, силач рассмеялся:
– У Риты Браун, в Сохо. Однажды я выследил ее... Рита Браун, дом свиданий, 75, Лоуренс Форд Стрит, Сохо... Черт! Я надолго запомнил этот адрес.
– Очень хорошо, – сказал я. – Запишу хотя бы это. Записав, я поднялся.
– Еще раз примите мои извинения. До свиданья, сударь. Забудем прошлое?
– Забудем прошлое.
Он протянул мне мощную ладонь, в которой моя утонула полностью. Я улыбнулся:
– Короче,
– Да, в Лондоне.
– А вы уверены, что не на дне Темзы?
– Ну, вы, однако!..
Марио разразился громогласным смехом, внезапно оборвавшимся.
– О! Черт! – Он взял себя в руки. – Нет, не в Темзе. В этом я уверен.
– Тем лучше. До свиданья.
– Салют.
– Мое почтение, Мисс Пэрль. Я сожалею...
– Ничего страшного. Не извиняйтесь.
Ее акцент стал сильнее. Несмотря на смутную тоску в глазах, она слабо улыбалась. Пожимая ее руку, я почувствовал, как мне в ладонь скользнул клочок бумаги.
Покинув "Ла Пист" и ее жильцов, я посмотрел, что это такое: пригласительный билет на цирковое представление. Мисс Пэрль хотела мне что-то сообщить и приглашала встретиться в цирке, возможно потому, что там располагала свободной минутой, когда могла поговорить со мной без партнера.
* * *
Цирк переполняла радостная масса людей, шумная и ребячливая. Элен, которую я взял с собой, забавлялась как девчонка. Вот так. Как и положено настоящей маленькой парижанке, какой она и являлась. Мы занимали кресла в партере, напротив красного занавеса, из-за которого выходили артисты. Перед ним стояли, скрестив руки, парни, одетые в безукоризненную синюю униформу с золотым галуном.
Согласно купленной программке, номер Мисс Пэрль намечался на середину второй части, сразу после Мишеля Сельдоу, чудесного кудесника. Немного позже, после номера жонглеров, Марио возвращался на манеж с другим партнером. Именно в этот момент мне следовало попытаться пройти к гимнастке за кулисы. До этого заняться было нечем, и я мог отдаться удовольствию зрелища.
Оно началось. Прожектора зажглись, осветив оркестр из пятнадцати музыкантов в блестящих костюмах. Громкая музыка разнеслась под огромным куполом, и клоуны первыми вышли на манеж с забавными шуточками и искрящимся весельем...
Незаметно наступил антракт. Мы прошли за кулисы, чтобы отыскать ложу моего приятеля-иллюзиониста. Служащий указал нам, куда идти.
– Салют, старик, – встретил меня Сельдоу. – Спасибо, что пришел. Хоть один зритель оценит мою работу. Кстати, ты можешь его арестовывать, знаешь ли.
– Кого?
– Марио.
– Об этом нет речи.
– Тем лучше для него, конечно... Он вернул мне деньги.
– А!
– Да. Наверно экономил во время турне. Будем надеяться, что он продолжит в том же духе.
– Ты знаешь, где ложа Мисс Пэрль?
– Пэрль и Марио. У них одна на двоих. Только Гюстав, второй партнер, имеет отдельную.
– Так где она, эта ложа?
Он объяснил, и я рассыпался в благодарностях, не уточняя деталей. Когда я закончил, звонок уже звал нас занимать места. Оркестр уже играл. Мы вернулись в свои кресла.
Когда настал черед моего приятеля выйти на арену, публика встретила его тепло, но чувствовалось, что все с лихорадочным нетерпением ждут следующего выступления. И протяжное "ах"
Трио раскланялось на все стороны. Марио и Гюстав оказались почти одного роста. Их длинные мускулы играли под кожей. Мисс Пэрль с затянутыми назад волосами, в купальнике, переливающемся разными цветами под огнем прожекторов, вызвала восхищенный шепот. На ее воздушные поцелуи зрители ответили аплодисментами. Она действительно была очень красива, породистое животное. У Жакье был хороший вкус.
Под звуки музыки акробаты гибко взобрались на помост, откуда разворачивалось действо, и фантастический воздушный балет начался. Музыка стала едва слышной. Она нашептывала нечто вроде пронзительного речитатива. Две тысячи зрителей, задрав головы и открыв рты, так что слегка сводило челюсть, следили за движениями гимнастов, нырявших, подхватывавших друг друга, встречавшихся в воздухе. Оркестр замолк. Только барабан смутно рокотал. И внезапно стих и он.
Весь цирк вскочил с мест, раздался крик ужаса. Элен прижалась ко мне, обхватив руками мою шею и всхлипывала, спрятав лицо у меня на плече.
Сантиметр. Может и меньше. Но почти сантиметр много значит в жизни воздушного гимнаста. Марио на сантиметр промахнулся, подхватывая летящую к нему Мисс Пэрль, и теперь она распростерлась посреди манежа как сломанная кукла. Опилки, терпеливо и не подавая вида только того и ждущие с тех пор, как существует цирк, впитывали кровь...
* * *
Словно сквозь сон я наблюдал, как Марио спускался с колосников при помощи гладкой веревки, не боясь ободрать кожу на ладонях. Он буквально бросился на тело молодой женщины, с рыданием сжав его в объятиях. Люди, среди которых я заметил Гюстава, заставили его встать и увели за кулисы. Мужчины с таким видом, словно только этим всю жизнь и занимались, подбежали с носилками. Они унесли несчастную. Какое-то официальное лицо вышло с сообщением, никем не услышанным.
Элен была на грани нервного срыва. Я похлопывал ее по плечу, нашептывая успокаивающие слова. Затем, удостоверившись, что она пришла в себя и снова стала отважным секретарем Нестора Бурма, человека, при каждом шаге которого трупы рассыпаются направо и налево, как кузнечики на цветущем лугу, я оставил ее выбираться самостоятельно и направился к кулисам.
Доступ в ложу гимнастов охранялся двумя парнями в униформе.
– Входить нельзя, – предупредили они.
– Мисс Пэрль там?
– Ее отвезли в больницу.
– Есть новости?
– Еще нет.
– А Марио?
– Он там, потому-то и нельзя войти.
– Я должен с ним поговорить. Скажите ему, кто здесь. Нестор Бурма, частный сыщик, мы виделись утром.
Один из них прошел внутрь и вышел в компании Гюстава, с любопытством меня разглядывавшего.
– Пройдите, – разрешил он.
Марио сидел на диване и тихо стонал. Временами что-то похожее на глухую и болезненную жалобу слетало с его бескровных губ. Стоявшие рядом клоун в костюме с блестками и еще кто-то из артистов растерянно смотрели на него. Свесив голову на грудь, Марио придерживал рукой стоявший у него на коленях стакан с ромом, но смотрел на него не видя. При моем приближении он поднял голову.