Смерть с отсрочкой

Хаслэм Крис

— Называется Spanienkreuz, [46] — объяснил Сидней. — Издается для немецких ветеранов легиона «Кондор».

Ленни свистнул и заказал еще пива.

— Это еще что такое?

— Британия, Франция и Америка не пожелали пачкать руки в испанских разборках. Рэндольф Черчилль — племянник Уинстона, ни много ни мало, — обозвал испанцев «шайками даго, [47] которые убивают друг друга». Германия и Италия были не столь разборчивыми. Муссолини жаждал победы в каком-нибудь заграничном походе для повышения своей популярности в Риме, Гитлер хотел испытать технику и людей перед нападением на Советский Союз. Испания подходила обоим. Германский контингент выступал под названием легиона

«Кондор». Все это было очень давно, но хочу подчеркнуть — здесь до сих пор считается недавней историей. Гражданская война далеко не забыта. — Он ткнул пальцем в бармена, небритого мужчину возраста Ленни. — Спросите у него о легионе «Кондор». Он расскажет. Спросите о любом из десятков отдельных отрядов, которые здесь сражались семьдесят лет назад, — их каждый знает. Вполне возможно, что этот самый бар связан с какой-нибудь политической организацией. Разглядите граффити на улицах — это не детские каракули, как в Норвиче, а политика.

46

«Испанский крест» (нем.).

47

Даго — презрительное прозвище испанцев, итальянцев, португальцев.

— Значит, Гражданская война долго еще не забудется, — заключил Ник. — Что из этого?

— То, что память свежа. В Маэстрасго придется держаться с большой осторожностью.

— То есть как? — встрепенулся Ленни.

— Держать рот на замке и поглядывать через плечо, мистер Ноулс. Я нисколько не сомневаюсь, что история с золотом остается в тех местах ходячей разменной монетой, порождая разнообразные гипотезы местных жителей. Район всегда был малонаселенным, и теперь иностранцы бросаются в глаза, как прежде. Чтобы отвести подозрения, я придумал, по-моему, неплохую легенду.

Ленни задержал дыхание и рыгнул.

— Ну?

— Ищем окаменелости. — Он посмотрел на членов команды, а те на него.

— То есть как?

Сидней задумался, не потешается ли над ним Ленни. Посмотрел на него, понял, что не потешается.

— То есть ищем окаменелости, мистер Ноулс. Горы Маэстрасго — истинный рай для охотников за динозаврами. Трое мужчин в фургоне с инструментами для раскопок могут с таким же успехом искать бронтозавров и тираннозавров, как золото.

— Их уже по-другому зовут, — сообщил Ленни. Он смотрел фильмы на канале «Планета животных», и нередко какая-то информация застревала у него в голове. — Бронтозавр теперь называется апатозавр, а ваш тираннозавр просто чушь собачья.

— Великолепно, — провозгласил Сидней. — Еще что-нибудь знаете?

Ленни затряс головой:

— По-моему, и так впечатляет.

— Тогда еще раз повторю приказание держать рот на замке, — объявил Сидней, открыл местную рекламную газету, неуклюже провел пальцем до перечня объявлений о продаже транспортных средств и пристально вгляделся в строчки.

Ленни схватил крошечный аэрозольный баллончик.

— А это что такое?

— Спрей с феромонами, — объяснил Ник. — Неотразимо для женщин.

— Яйца укрепляет, — ухмыльнулся Ленни. — Где ты его взял?

— В инвалидной машине нашел.

Сидней поднял глаза от страницы:

— Мистер Ноулс, вы с «пежо-боксером» знакомы?

— Среди многого прочего, мистер С. «Пежо-боксер»? Какого года?

— Девяносто пятого.

— Пробег?

— Сто шестьдесят тысяч километров. Продавец просит пятьсот евро.

Ленни вздернул брови.

— С таким пробегом неплохая цена, да только все зависит от состояния.

Сидней опустил газету.

— Пойдем посмотрим? Если повезет, к обеду будем в Маэстрасго.

К востоку от Сарагосы шоссе 232 и железная дорога шли к Каталонии по южному берегу могучей реки Эбро. Через пару миль после Вирген-де-ла-Колумна находилась развилка, нижняя ветка которой сворачивала на юг к горам. Угнанный пикап остался на стоянке у супермаркета, Ник сидел теперь за рулем ржавого белого автомобиля с плохими тормозами, болтавшейся коробкой передач, потертыми сиденьями и надписью «Se vende», [48] по-прежнему выведенной на стекле. Используя Сиднея

в качестве переводчика, Ленни убедил продавца, жирного неразговорчивого мужчину в вязаной кофте и пижамных штанах, что проблема «боксера» девяностого пятого года заключается в сальниках, особенно после ста шестидесяти тысяч километров, и поэтому речь фактически идет о покупке кота в мешке. Продавец, видно стремясь вернуться к неотложному делу в спальне, согласился на четыреста евро. Сделка состоялась.

48

Продается (исп.).

— Эти места когда-то носили название Илергетас, — сообщил Сидней. — Идеально: с севера их огораживают Пиренеи, а с юга Иберийские горы. Те и другие их орошают. Истинное сокровище пропало, потому что два идиота владельца, Индибилис и Мандоний, никак не могли определиться, на чьей они стороне. Это должно послужить вам уроком, мистер Ноулс и мистер Крик. — Он взглянул вправо на Ленни, который привалился к пассажирской дверце, затуманивая стекло храпом, сверкая слюной на небритом подбородке.

— Можно спросить? — вызвался Ник.

— Пожалуйста.

— Это самое золото принадлежало республике?

— Именно.

— И, как я понимаю, были приняты строгие меры предосторожности, чтобы транспортировка оставалась тайной. Так?

— Так. Президент Асанья и министр финансов Негрин подписали приказ о переводе резерва из Мадрида тринадцатого сентября. Через месяц распорядились отправить его в Москву по морю. На той стадии о плане было известно только Асанье, Негрину, премьер-министру Кабальеро, генералу Орлову и дяде Джо. Проделанный анализ риска сводился к сравнению между дьяволом и глубоким синим морем. Как я слышал, Негрин никогда не просил и не получал от Орлова никаких гарантий, что золото когда-нибудь будет возвращено. Больше того, Орлов исполнял строгое указание Сталина не отвечать на такие вопросы.

— Откуда вы все это знаете? Вы же были тогда поросенком.

— В то время ничего не знал, а после конца войны история с перевозкой стала общеизвестной. Осталась лишь одна тайна, мистер Крик: исчезнувшие сто ящиков. Кто-то приписал недостачу простой бухгалтерской ошибке. Я знал, что это не так, ибо сам видел пропавшие ящики.

— А еще кто видел?

Сидней погладил усы и медленно покачал головой:

— В живых нет никого, кто мог бы подтвердить легенду.

На рассвете в День святого Хуана 1937 года ремонтно-полевая бригада отрядом бесплотных духов явилась на дороге в пяти милях к северу от Виллануэвы рядом с поворотом на Альфаро. На святого покровителя строителей произвела бы немалое впечатление скорость, с которой было возведено заграждение из срубленных на обочине берез и установлены матерчатые указатели, изготовленные в мастерской в Бенимамете. Отряд, вооруженный двумя пулеметами «льюис» и подкрепленный группой стрелков, расположился на густо заросших склонах, откуда просматривалась дорога, а двое дозорных рванули на пятьсот ярдов вперед вести наблюдение. Сидней следил за работой, неловко чувствуя себя в новой форменной одежде и еще не сжившись с новой командой. Стрелковая группа из двенадцати человек шла за ним без вопросов, когда он вчера поздним вечером вел их в горы за линию фронта, на пятнадцать миль в глубь вражеской территории, но сейчас, когда из-под бесцветных сплошных облаков пробивался серый день, Сидней ощущал себя лишним, никому не нужным. Кобб не принимал участия в операции, командовал невысокий сердитый русский по фамилии Сулов с неподвижным пристальным взглядом и нервным тиком. Его вызывающий подозрения альбинизм и слабые познания Сиднея в испанском исключали участие обоих в разведывательной стадии и сборе информации.

Подойдя к Сиднею, он со сверкнувшим в светло-голубых глазах безумием пнул его в ногу, указывая на плохо натянутые гетры, наплывшие на ботинки.

— Нехорошо.

Сидней отложил винтовку, наклонился, поправил. Форма Терцио — Испанского иностранного легиона — была удобной и теплой, но всем носившим ее иностранцам, захваченным националистами, грозила более медленная и мучительная смерть, чем обычно.

Утренний мрак пронзил свист, и Сулов столкнул Сиднея с дороги.

— Смотри, — прошипел он, указывая на склон.