Смерть саксофониста
Шрифт:
– Ничего себе, - ухмыльнулся он, - стану я думать, что ко мне королева за солью заявится. Что-то ты не то говоришь - видно, головой крепко стукнулась.
– Именно то, что и хотела сказать, - разозлилась я.
– Не понимаешь! Если недалеко от нас ходит какое-то судно, то, скорее всего, это то, с которого меня выкинули, а не другое. Я же не могла далеко уплыть. Поэтому я и предлагаю тихонько подплыть и послушать, о чем они там говорят.
– Что мы там услышим?
– возразил Сергей.
– Они же в каютах сидят. Вон,
– Давай мы твой эхолот приспособим. Вдруг получится.
Мой спаситель даже весла в сторону отставил. Посмотрев на меня подозрительно, он буркнул:
– Нет, крепко тебя по голове приложили. Ну, подумай, как мы сможем его использовать? Он же для рыб!
– Если ты немых рыб слышишь, то людей и подавно. Ну, пожалуйста, Сережа, чего тебе стоит?
– Ладно...
– буркнул он и шлепнул веслами по воде.
– Тише ты, - прошипела я, сильно понизив голос, хотя в этом не было никакой необходимости, - на корабле услышат.
Осторожно гребя, Сергей приблизился к яхте. Мы пришвартовались около самого ее борта, в кромешной темноте. На судне горели только лампочки в центральной каюте. Палуба была погружена во мрак. Ничего не было слышно.
– Доставай свой аппарат, - прошептала я.
Он открыл крышку ящика, надел наушники и принялся крутить широкую пластмассовую ручку. Его лицо напряглось, потом Сергей выдохнул воздух и неожиданно громко сказал:
– Ничего не слышно...
– Да тише ты!
– рявкнула я на него шепотом и стянула с его головы наушники.
– Дай мне!
Но кроме треска, мне тоже ничего не удалось услышать.
– Граненый стакан нужен, - прошептал мне мой попутчик, ухмыляясь.
– Что?
– Полезная вещь в хозяйстве. Если хочешь знать, что у соседей за стенкой делается, возьми граненый стакан и приложи к стенке. Не хуже мембранного резонатора сработает. Опять же выпить можно...
– Тебе все шуточки шутить, а мне позарез надо узнать, кто меня в воду скинул.
– Тогда лезь туда.
– Куда?
– Туда, - он показал пальцем вверх. И не бойся, я тебя подстрахую.
Задрав голову, я посмотрела на борт яхты, примерно трехметровой высоты.
– Неплохо бы...
– я пробовала предложение и так и эдак... Но, в конце концов, отрицательно покачала головой.
– И как ты себе это представляешь? Я что, как кошка полезу?
Сергей ничего не ответил и, кряхтя, полез под лавку. Оттуда он вытащил здоровенный пук веревки и начал его разматывать. Моему взору предстала натуральная веревочная лестница с тройным якорьком на конце.
– Вот тебе и кошка...
– И для чего ты это с собой возишь?
– удивилась я.
– Люблю, понимаешь, спускаться на дно и прогуливаться, - и тут же переменив тон, спросил вполголоса: - Так ты лезешь или нет?
– Я... я боюсь...
– Плыть не боялась, а залезть пару шагов не можешь? Эх ты... "Я узнать хочу,
– Не скинул, а сама по пьяной лавочке свалилась!
– Ну, знаешь!..
– разозлилась я.
– Давай сюда твою пеньку. А когда страховать снизу будешь, не подглядывай особенно.
– Больно надо, - ответил Сергей и добавил: "Все равно в такой темноте ничего не видно".
Мой спутник размахнулся, покрутил над головой якорьком и забросил его на борт яхты. Подергав несколько раз за лестницу и удостоверившись, что она надежно закреплена, он сделал приглашающий жест рукой и почему-то добавил по-немецки:
– Битте...
Делать было нечего. Вздохнув, я крепко ухватилась за веревочные перекладины, дернула пару раз для порядка и, поставив ногу на нижнюю ступеньку, стала подниматься. Что только я не говорила себе в эти минуты, только чтобы не смотреть вниз и не думать о том, что ждет меня, если свалюсь, и что ожидает, если меня схватят наверху. В голове крутились обрывки фраз, как то: "Взявшись за гуж, полезай в кузов..." Мало представляя себе, что такое гуж, я крепче хваталась за веревочные ступеньки, а мои руки и ноги были изодраны в кровь и саднили.
Наконец, уставшие пальцы нащупали полированный борт яхты. Сделав еще пару движений, я перевалилась через перила, и упала на дощатую палубу. Через несколько секунд Сергей оказался рядом со мной.
– Давай, веди...
– прошептал он.
– Это, кажется, там, - я поднялась с колен, оправила, как могла, юбку и осторожно двинулась вперед. Сергей ступал за мной.
Мы приблизились к освещенному иллюминатору и заглянули внутрь. Вся компания сидела за столом и бурно переговаривалась. Время от времени кто-нибудь хватался за сотовый телефон и подносил его к уху. Из каюты не доносилось ни звука.
Почувствовав прикосновение к плечу, я вздрогнула.
– Дверь с правого борта немного приоткрыта, - тихо сказал мне Сергей. Если мы обойдем яхту, то сможем что-то услышать. Хочешь?
Кивнув в ответ, я по стеночке двинулась вслед за ним. Пройдя вдоль левого борта и обогнув нос, мы подошли к двери. Тихонько расширив щелку, через которую доносились звуки, мы притаились возле нее. Видно ничего не было, зато голоса доносились отлично.
Мика Перчиков говорил быстро и невнятно, словно жевал кашу:
– Что с нами будет? Что будет? Нас же всех обвинят в ее исчезновении! А может, и в чем-нибудь похуже!
– Успокойся, Мика, - оборвал его резкий голос Клары Тишлер.
– Перестань впадать в панику!
– И все же, куда она могла деться?
– спросил Горелов.
– Может, ей захотелось вплавь добраться до берега? Отсюда, в принципе, недалеко...
– В вечернем костюме?
– я узнала мягкий голос Кристины.
– Валерия, конечно, дама экстравагантная, но не до такой же степени!..