Смерть служанки
Шрифт:
После того как все ушли, священник несколько минут стоял у открытой могилы и задумчиво смотрел им вслед. Саймон решил воспользоваться возможностью, подошел к нему и поклонился.
— Доктор Саймон Форман к вашим услугам. Прошу простить меня за то, что присутствовал здесь во время похоронной службы. Мне рассказывали о вашей замечательной старой церкви, а поскольку эту ночь я провел в деревне, то решил зайти и взглянуть на нее перед отъездом в Лондон.
Священник ответил ему вежливым поклоном. Саймон сразу понял, что он далеко не бедный священнослужитель, живущий на подачки богатых прихожан, потому что его мантия из отличного материала была оторочена отменными кружевами, а длинный плащ сшит из прекрасной шерстяной ткани. Можно сказать, он выглядел джентльменом. Он представился как доктор
Саймон, заметив, что Джон неловко мнется в сторонке, сказал, что был бы счастлив, вот только распорядится, чтобы слуга позаботился о лошадях, так как днем они возвращаются в Лондон.
— Как я догадываюсь, доктор Форман, вы медик, а не священнослужитель, как я? — спросил Филд.
— Окончил Кембридж, сэр. И еще учился в Милане.
Священник, видимо, принял какое-то решение.
— Тогда я приглашаю вас к себе на бокал вина, потому что очень нуждаюсь в совете.
Глава 6
Сто гиней
— Наверное, мне придется болтаться в этой мертвой дыре все утро, пока вы беседуете с пастором, — проворчал Джон.
Саймон усмехнулся.
— Не сомневаюсь, ты найдешь, чем себя занять. Я выясню, о чем он хотел потолковать, а затем мне надо пообщаться с родственниками Элайзы. Скажи хозяину, что днем мы уезжаем, но до отъезда хотели бы поесть. — Он присоединился к священнику, который привел его в действительно прекрасную церковь, видимо веками пользовавшуюся благосклонностью щедрых патронов. Саймон послушно восхитился восточным окном, затем заговорил о только что состоявшихся похоронах.
— Если я понял правильно, — сказал он, — сегодня вы хоронили молодую девушку. Так печально, когда молодые уходят от нас.
Филд согласился, потом добавил:
— Это действительно была молодая женщина, и именно об этом я и хотел бы с вами поговорить. — Они вышли из церкви, прошли мимо могилы Элайзы, где могильщик с молодым помощником энергично засыпал яму землей и при этом весело насвистывал.
Дом у священника был очень симпатичный, с фигурной штукатуркой и сводчатыми окнами. Попав вовнутрь, посетитель сразу понимал, что это не обычный дом сельского священника, потому что комната, куда хозяин ввел Саймона, была прекрасно обставлена, а на одной стене весел прекрасный гобелен, изображающий суд Соломона. «Похоже, — подумал Саймон, — доктор Джеймс Филд имеет значительные личные средства». Появилась приятная, аккуратно одетая женщина, спросила, чего желает хозяин, и тут же отправилась за вином. Еще через несколько минут горничная принесла бутылку и два изящных бокала на серебряном подносе.
Филд жестом предложил Саймону сесть, затем открыл бутылку и налил бокал красного вина.
— Думаю, вы оцените это вино. Мне присылают его из Бордо. Вы должны извинить меня за то, что я не предлагаю вам отобедать, но жена и дочери уехали навестить мою тещу, которая живет в нескольких милях отсюда. — Он передал бокал Саймону. — Простите, что я к вам обратился, доктор Форман, но для меня это такая редкая возможность — поделиться сомнениями с человеком своего круга.
Саймон мысленно улыбнулся комплименту. Он может быть одет как джентльмен, говорить как джентльмен, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что ему никогда не обрести той легкости, которая у хозяина дома была врожденной. Профессия врача давала Саймону право называться «джентльменом», но это не было титулом по праву.
Филд наполнил свой бокал и переменил тему.
— Скажите мне, доктор Форман, возможно ли определить по утопленнику, каким образом человек утонул? — Заметив удивление Саймона, он быстро добавил: — То есть есть ли признаки, по которым можно определить, что человек покончил с собой?
«Неужели, — подумал Саймон, — есть кто-то еще, кто сомневается в этом?»
— Это довольно сложно, — осторожно ответил он, — разве что человек бросился в воду с такого места, до которого очень трудно добраться, и, следовательно, он сделал это намеренно. Но если вас интересует, возможно ли с медицинской точки зрения определить, как
Филд кивнул.
— Ту девушку, о которой мы говорили, вытащили из Темзы несколько дней назад. Она была горничной у леди Оливии Такетт, так что все, что мне известно, я узнал из письма, которое она мне отправила и где написала, что было следствие и что девушка не кончала жизнь самоубийством. Она также добавила, что дела мешают ей уехать из Лондона, но что ее мать приедет на похороны и мне заплатят за погребение, могилу и колокольный звон. Вот и все. Родители девушки люди приличные, они глубоко потрясены.
Саймон прикинул, не стоит ли рассказать ему о своем собственном мнении по поводу этого дела, затем решил воздержаться, по крайней мере пока. Но он все же спросил, почему священника расстраивают полученные им сведения.
— Потому что мне кажется странным, что девушка где-то бродила и случайно упала в воду. Вы должны понять, что это не пустые размышления. Если присутствовало намерения, то я не должен был разрешать хоронить ее на моем кладбище. В данном случае, у меня не было выбора, пришлось положиться на слова леди Такетт, но я совсем не удовлетворен. До такой степени, что послал в офис коронера запрос с просьбой прислать мне копию протокола следствия. Именно поэтому я провел самую короткую службу. Это сильно расстроило брата девушки. — Он вздохнул. — Проще говоря, я совершенно не доверяю сэру Уолфорду и его семье. Если я узнаю от коронера, что меня ввели в заблуждение, дело примет серьезный оборот.
Саймон воздержался от комментариев, но, учитывая мнение священника о семействе Барнес, рискнул спросить, является ли его должность приходского священника даром от поместья.
Ответ Филда поразил его своей неожиданностью.
— Да, действительно, — с горечью сказал он. — Но по праву все имение принадлежит мне. Тут много споров. По завещанию оно было оставлено сэру Уолфорду Джоном Филдом как часть приданого его дочери, но по справедливости оно должно было бы перейти к моей ветви семьи. Мой дед был братом сэра Джона, и, поскольку у того не было сыновей, имение должно было быть унаследовано сначала моим отцом, потом мною. Мой дядя, похоже, испытывал некоторые угрызения совести по этому поводу, так что приход и церковь были его подарком. Он завещал, чтобы они были переданы мне, после того как я получу степень доктора. — Он снова наполнил бокал Саймона и скупо улыбнулся. — Однако еще не все потеряно. Если леди Оливия не родит сына сэру Уолфорду, имение перейдет ко мне. Таковы условия завещания. Пока наследника нет, но она молода и недавно замужем.
Он коротко обрисовал Саймону обстоятельства, приведшие к составлению такого противоречивого завещания, затем перевел разговор на более общие темы. Они болтали, пока не кончилось вино. Когда Саймон уходил, Филд пригласил его заезжать еще, если окажется поблизости, и пообещал, приехав в Лондон, навестить Саймона. Саймон дал ему свой адрес в Бэнксайде, и они дружески расстались.
Саймон покинул дом священника и в задумчивости направился к дому семейства Паргетеров, который указал ему Филд. Джон Брейдедж запомнил историю семьи Филдов и поместья достаточно хорошо, но его собеседник не сказал ему ничего о завещании старого сквайра, возможно, он ничего не ведал о его содержании. Значит, в семье был конфликт по поводу передачи имения сэру Уолфорду, так? Если верить Филду, его дед был чем-то вроде паршивой овцы, чуть ли не пиратом, хотя позднее успокоился, стал почтенным членом общества и накопил много денег. Однако сэр Джон много лет отказывался общаться со своим печально известным братом, хотя, если бы судьба в виде сэра Уолфорда не вмешалась, он мог со временем смягчиться и изменить свое решение. Возможно, он думал именно об этом, когда настоял, чтобы адвокаты сэра Уолфорда включили в брачное свидетельство пункт, согласно которому в случае отсутствия наследника мужского пола у сэра Уолфорда до его смерти, имение возвращается в семью. Сэр Уолфорд согласился, не видя никаких проблем с рождением нескольких сыновей, а если уж не повезет, то дочерей, которые в свою очередь родят ему кучу крепких внуков.