Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет
Шрифт:
Блин. Женщины создания сложные, конечно.
Про издержки конструкции БАСКО не солгал. Уже через две минуты мне захотелось вырвать руки тому, кто проектировал передатчик, а потом вставить их обратно. Может, после этого они наконец встали бы правильно, е-мое. В попытках воткнуть эту несчастную флэшку я даже кожу себе на запястье порезал. Прекрасная работа, Витек. Щас попробует машина человеческой кровушки и сама вампиром станет. Представляешь, какой ад тогда начнется? Здесь-то ничего, потому что достижений науки и техники раз-два и обчелся, а в родном
Нашествие мясорубок! Восстание стиралок! Утюги на марше! Холодильники несут могильный холод!
И все из-за меня.
За семь с лихуем минут только один раз мне удалось правильно попасть. Я обрадовался так, как будто в Спортлото новенькую “Победу” выиграл. Наконец-то мучения закончены! Слава тебе, Г… кхм, товарищ Гагарин!
— ОЧЕНЬ ЖАЛЬ ПРЕРЫВАТЬ ВАШЕ ТОРЖЕСТВО, ВИКТОР, — заговорил БАСКО, и, клянусь, в его компьютерном говорке было полно злорадства, — НО УСТРОЙСТВО НЕ РАСПОЗНАНО.
— Как “не распознано”? — схватился я за голову.
Да как, как. Жопой об косяк. Наверняка просто из строя вышла, и все. Не год и не два ведь тут пролежала. Столько мучений и все впустую.
— ВЫ ВСТАВИЛИ НАКОПИТЕЛЬ НЕ ТОЙ СТОРОНОЙ, ПЕРЕВЕРНИТЕ ЕГО И ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ.
На это моих сил, что физических, что душевных, уже не хватало. Я хоть обновленный, а все ж человек. Уже близок был тот порог, за которым останется только сорвать этот гребаный передатчик и о стенку его жваркнуть. Но пока мы еще не перешагнули за этот рубеж…
— Софа, подь сюда!
Она недовольно покосилась на меня и убрала в карман какую-то безделушку из отцовского сундука. Подошла, руки в боки, глаза метают пусть не молнии, но искры.
— Так, Витя, только собачонок соседских подзывают, — заявила моя спутница, — мы с тобой хоть и не разлей вода в последнее время, а все же не забывайся. Уважение к чужой личности иметь надо.
— Ладно-ладно, — проворчал я, — будет тебе и уважение и ублажение и какао с чаем. Мне щас расшаркиваться некогда — видишь, мучается человек.
И продемонстрировал ей руку. С флэшкой.
— Вот эту штуку, — сказал я, — надо впихнуть в передатчик. Но вход так по-идиотски расположен, что я никак приноровиться не могу. Поможешь?
Софа закатила глаза.
— Да уж! Отвыкли вы там, смотрю, в своем мире от трудностей. Сиди смирно, олух, сейчас все сделаем!
Но у нее тоже получилось плохо. С первой же попытки она металлом прошкрябала мне по содранной коже и даже не извинилась. Наоборот, даже зашипела, мол, не дергайся. Поэтому я сидел и молча, стоически терпел эти бесплодные попытки. А они все продолжались и продолжались. Софа мою руку сцапала чисто как цыганка, которая на удачу гадает. Язык высунула от напряжения и пыхтит. Подростки, что за нами наблюдали, наконец осмелели и начали по одному просачиваться в комнату. Ох и зря же они это делали — с каждым неудачным заходом Софкино лицо свирепело.
— Да не шевелись ты! — гаркнула она, — только примерюсь, а ты колыхаться начинаешь! Так у нас никогда ничего не получится!
Я поднял глаза к потолку
Наконец Софа сдалась. Утерла пот со лба и вручила мне флэшку.
— На. Пробуй сам еще раз. А я руководить стану.
Говорят, что две головы лучше, чем одна. Но в процессе выяснилось, что у нас эти две головы делят одну извилину и поделить толком не могут.
— Ниже давай! Чего ты тычешь как котенок слепой носом, решительнее надо, Витя!
— Да пытаюсь я! В первый раз это делаю ваще-т! Так что не подгоняй, и так весь на нервяке!
— Господь Вседержитель, да дырка же у тебя перед носом, суй туда, елки-палки, и изворачиваться не надо!
— Перед носом? Да пока до нее доберешься, весь переломишься, нахер! И кому только пришло в голову так все устроить?
— Меньше слов — больше дела, Витя, мы тут с тобой уже пятнадцать минут, а к делу так и не приступили.
— Блядь, не получается. Оно дальше не проходит. Может, смазать чем?
— Не, только все испортишь. Обойдемся. Влево отведи, чтоб стенки не повредить. Теперь ниже… ниже… вот, вроде так… заводи!
Раздался щелчок. В ту же секунду от запястья разлилась горячая волна, как будто мне всю кровь заменили лавой или магмой — словом, той херней, которая внутри вулканов плещется. Волна побежала быстро, и я почувствовал как все тело начинает колотить в судорогах.
Ну ты, Витек, и горазд над собой опыты ставить, конечно. Чисто как тот ученый, который в давние времена сам себе оспу прививал. И ты тоже в любую херню вписываешься неизведанную.
“Процедура может быть довольно болезненной”. Еще какой, черт возьми! Этот электронный гад даже преуменьшил. Боль оказалась на несколько десятков уровней выше. Даже в глазах потемнело и сознание помутилось. Но даже сквозь эту слепящую пелену я ощутил Софкины холодные пальцы на моей щеке. Там, где они касались кожи, вулкан успокаивался. Утешение хоть и слабое, потому что я словно за оголенный провод взялся, но все же приятно.
Заботливая она все-таки, Софка. Лишь бы только не переутомилась опять, как тогда в бункере. Передатчик хоть и говорит, что тело у нее зеленое, но я теперь знаю, что запасов энергии у нее с гулькин хер. Надо бы их расширить, да только как?
Эти пустые и праздные мысли сейчас очень шли на пользу. Отвлекали. Я растянулся на кровати и вцепился пальцами в подушку. Ну когда ж оно отпустит уже, а? Долго так не выдержит даже индийский йог.
Мелкая дробь шагов застучала по полу, но у меня не было сил даже подняться и посмотреть, что происходит. Наверняка эти любопытные зеваки сбежались поглядеть, отчего это меня так крючит. Не превращусь ли я щас внезапно в какого-нибудь зловещего бабайку. Здравая предосторожность. На их месте тоже поступил бы так.