Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет
Шрифт:
Наконец боль утихла. Вытекла из меня секунд за десять, как вода в слив раковины. Я перевернулся на спину и едва не навернулся на пол. Узковата койка, конечно, для такого габаритного парня, как я, не подходит.
— Витя! Витя!
Лицо Софы, красное и встревоженное, нависло надо мной. Я вытянул руку и ущипнул ее за щеку.
— Здравствуй, Гаечка, а где Чип и Дейл?
Тут она удивила — вместо того, чтоб рассердиться и отбрить меня хорошенько, побледнела.
— Никак рассудком помутился, — в ужасе пробормотала Софа, — я слыхала, что от сильных болей
Я уже собрался возразить, когда в ухе прорезался голос БАСКО.
— УСТАНОВКА И ПЕРВИЧНОЕ СКАНИРОВАНИЕ НОСИТЕЛЯ ЗАВЕРШЕНЫ. ПРИНОШУ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ДОСТАВЛЕННЫЕ НЕУДОБСТВА, ВИКТОР.
— Неудобства? — прошипел я, спуская ноги с кровати, — неудобства, блядь? Да я чуть не скопытился!
— НЕ ВЫДУМЫВАЙТЕ. КОПЫТАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО НЕ ОСНАЩЕНО.
Вот в этом и разница между человеком и машиной. Никогда мы на одном уровне с ними не будем, потому что железки абстрактно мыслить не умеют, а значит, и творить без людской помощи не смогут. БАСКО бы не смог создать БАСКО, зуб даю.
— Что с ним случилось?
Катерина вошла в комнату и с подозрением уставилась на меня. Опять же, никаких обид. Если бы при мне кого-то незнакомого так же колбасило, тоже постарался бы держаться от него подальше.
— Витя у нас в некотором роде человек-оркестр, — пояснила Софа, — и добавление новых дудок со свистками просто так не дается.
Катерина непонимающе переглянулась с остальными. Они на нее тоже смотрели как стадо баранов на новые ворота. С одной стороны, хорошо, что Софка образное мЫшление прокачивает, а с другой — ведь эти могут и не понять, с ними попроще надо.
— Все уже хорошо, — успокоил я, — оклемался. Ща буду как огурчик, никому не переживать.
Но переживания, как оказалось, были впереди.
— ЖЕЛАЕТЕ ОЗНАКОМИТЬСЯ С СОДЕРЖИМЫМ УСТРОЙСТВА? — спросил БАСКО.
— Разумеется, — проворчал я, — иначе зачем я еще все это терпел?
— ПРЕВОСХОДНО. ЗАПУСКАЮ РЕЖИМ ГОЛОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЕКЦИИ.
Из моего передатчика ударили три узких серебристых луча. Через несколько секунд они сфокусировались в одну точку на стене. Тут же эта точка развернулась и превратилось в широкое полотно, как экран в кинотеатре. Я чуть было за голову не взялся. До чего ж этот искусственный идиот своевольный! Решил всей компании закрытый показ устроить. А если бы там и впрямь оказалась порнушка?
Да ничего страшного бы не случилось. Парочке местных заморышей она бы даже понравилась, думаю. Здесь-то даже за девками в бане не подглядишь, пожалуй.
Однако жили мои переживания недолго. С первого же кадра их вымело из головы. С первого произнесенного звука.
На экране появился человек. Худой, высокий, с обветренным и изможденным лицом. Годы сильно его потрепали, но я все равно узнал. Хоть и видел в последний раз еще ребенком.
— Меня зовут Степан Тимофеевич Богданов, — сказал человек.
Я прищурился. Изображение плыло и перемежалось помехами, но я все равно мог различить позади человека массивный письменный стол с кучей бумаг, полки с ретортами и пробирками, огромную
— На протяжении восемнадцати с половиной лет я возглавлял программу по развитию технологии межпространственных путешествий в центре “У”. Я веду эту запись из мира, обозначенного в журнале исследований под именем “АС-53”. Если вы ее смотрите, то это значит, что я добился определенных успехов.
Человек замолчал и с грустной улыбкой уставился вдаль, мимо зрачка невидимой камеры. Пауза тянулась и тянулась. С каждой секундой она тяжелела.
Степан Тимофеевич Богданов, мой отец, вздохнул и покачал головой.
— Лучше бы не добивался.
Глава 18
— В первую и, как выяснилось, единственную экспедицию, я отправился налегке: запас еды, запас воды и несколько устройств в помощь — только и всего. Говоря начистоту, я не знал куда попаду. Одна маленькая ошибочка — и можно оказаться в мире, который для жизни непригоден. Я мог ступить на планету, где гравитационное поле давит к земле. Или на планету, где земли вовсе нет, а есть лишь первичный бульон. Но если не попробуешь, не узнаешь. Ученый — настоящий ученый, а не кабинетная крыса — каждый день идет на риск. Пошел и я.
Он повернулся, глядя на камеру.
— И мне повезло. Мир оказался удивительно похож на наш.
Сзади донесся оживленный шепот — Катькины подопечные, уже не таясь, обсуждали слова отца. И меня тоже обсуждали. «Это он», «человек с картины», «пророчество», «посмотри, они на одно лицо!». Да, я действительно был похож на отца. Только покрупнее буду. Хотя мужики на работе говорили, что отец, несмотря на свою худобу и поджарое телосложение, любил размять кулаки, поспарринговаться. Не знаю, байка ли, а удар у него был тяжелый, как удар кувалдой. Внутренняя энергия какая, что ли?
— Цыц, — шикнула на сектантов Софа. Ее картинка тоже заворожила.
— Когда я говорю «удивительно похож», я не лукавлю и не преувеличиваю. Говорю исключительно на языке фактов. Задокументированных — подробные отчеты вы найдете в центральном архиве Столицы.
Отец замолчал и принялся мерить шагами невидимую мне комнату. На мгновение его подергивающийся силуэт оказался совсем рядом. Вопреки всякому здравому смыслу, мне захотелось к нему прикоснуться. Это неразумно, но вдруг?..
Никакого “вдруг”. Рука натолкнулась на стену. А отец (не отец! его цифровой след) продолжал:
— Разумеется, я не мог представиться гражданином. Даже с учетом технологического отставания проверить правдивость моих показаний было пустячным делом. Картотеки и архивы в этом мире уже появились. И если бы местные гэбисты не отыскали ни свидетельства о рождении, ни кредитной истории, ни других свидетельств существования Богданова Степана Тимофеевича,, скорее всего, я бы очутился в изоляторе. А следом — на допросе.
На его лице появилась ухмылка. Ехидная такая, с намеком на то, что ее хозяин не так прост, как кажется.