Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)
Шрифт:
– Хорошо. Я передам ей, – и двинулся из комнаты.
– Ну и ну, – вздохнул Фокс.
– Таков вот генерал Хэлкат-Хэккетт, – проговорил Аллейн. – Какого дьявола, – прибавил он, задумчиво потирая нос, – этот забавный старикан так всполошился, когда зашла речь о его прогулке вокруг площади?
– Казалось бы, естественная вещь для джентльмена вроде него, – вслух размышлял Фокс. – Нет, не понимаю. Я бы как раз подумал, что он из тех, кто каждое утро взламывает лед на Серпантине [37] , а каждый
37
Серпантин – узкое искусственное озеро в Гайд-парке.
– Он совсем не умеет врать, бедняга. А может, и не бедняга вовсе? Может, совсем наоборот, скверный старикашка? Ах, чтоб тебя! Ну почему он не мог представить нам хорошее, стопроцентное алиби? Шнырял по Белгрейв-сквер и не может внятно объяснить когда, а главное, зачем и как долго. Что сказал постовой констебль?
– Что не заметил ничего подозрительного. О генерале и вовсе не упомянул. Я еще побеседую об этом с мистером полицейским констеблем Титериджем.
– Генерал, видимо, человек привычки, если каждый вечер обходит Белгрейв-сквер, – заметил Аллейн.
– Да, но не в половине третьего ночи, – возразил Фокс.
– Совершенно верно, Фокс, совершенно верно. Титериджу надо устроить разнос. Что же такое было на уме у старика Хэлкат-Хэккетта прошлой ночью?! Мы не вправе оставить это без внимания, потому что, в конце концов, если он подозревает…
Он умолк на полуслове. Они с Фоксом встали, потому что в комнату вошла миссис Хэлкат-Хэккетт.
Аллейн, разумеется, уже встречал ее раньше – в тот день, когда она явилась к нему в Ярд с рассказом о некой миссис Икс и полученных ею письмах с угрозами. Ему подумалось, что в некотором смысле именно она заварила всю эту злосчастную кашу. «Если бы не визит этой упрямой, опасливой, глупой женщины, – думал он, – я не попросил бы Банчи сунуться в этот капкан. О Боже!»
– Почему, инспектор, мне не сказали, что это были вы? – приветствовала его миссис Хэлкат-Хэккетт. – Ведь в тот день, когда я пришла по поводу неприятностей моей бедной подруги, я и понятия не имела, что говорю со знаменитым сыном леди Аллейн.
Внутренне поморщившись от того, что он так вульгарно притягателен для снобов, Аллейн обменялся с ней рукопожатием и тут же представил Фокса, к которому миссис Хэлкат-Хэккетт отнеслась с нестерпимо подчеркнутой любезностью. Все уселись. Аллейн намеренно выждал минуту-другую, прежде чем заговорить. Он смотрел на миссис Хэлкат-Хэккетт: под толстым слоем крема и румян кожа на ее лице обвисла. Глаза и руки выдавали страх.
– Думаю, мы могли бы начать с того самого визита в Ярд, – сказал он. – Поскольку дело, о котором мы говорили в тот раз, похоже, связано со смертью лорда Роберта Госпелла.
Миссис Хэлкат-Хэккетт сидела очень прямо, затянутая в свой дорогой корсет, и Аллейн видел, что она смертельно боится.
– Но это абсурд, – произнесла она. – Нет, правда, мистер Аллейн, я просто не в силах поверить, что здесь может быть какая-то связь. Ведь моя подруга…
– Миссис
Она метнула испуганный взгляд в сторону Фокса, и Аллейн перехватил его.
– Мистер Фокс полностью в курсе этой истории, – сказал он. – Он согласен со мной, что вашей подруге лучше уйти в небытие. Мы отдаем себе отчет в том, что, вне всякого сомнения, вы сами и были жертвой шантажа. Не стоит слишком переживать из-за этого – такого рода дела лучше улаживать, не привлекая воображаемую миссис Икс. Она лишь создает ненужную путаницу. У нас теперь есть факты…
– Но… каким образом вы?..
Аллейн решил рискнуть. Это был серьезный риск.
– Я уже говорил с капитаном Уитерсом, – сказал он.
– Боже мой, и что, Морис признался?!
Фокс выронил блокнот.
– Капитан Уитерс ни в чем не признался. – Аллейн смотрел на испуганно разинутый рот, обведенный мокрой красной каймой «Она хоть немного понимает, какой урон сейчас себе нанесла?» – думал он.
– Нет, я не об этом! – быстро и бессвязно забормотала миссис Хэлкат-Хэккетт. – Я не это имею в виду. Это не то. Вы, должно быть, сошли с ума. Он не мог этого сделать. – Она стиснула кулаки и забарабанила ими по подлокотникам кресла. – Что он вам сказал?
– Очень немного. Тем не менее мы узнали, что это по крайней мере не лишено вероятности.
– Вы сошли с ума, раз думаете, что он это сделал. Говорю вам, он не мог.
– Не мог – что, миссис Хэлкат-Хэккетт? – спросил Аллейн.
– Ну, это самое… лорда Роберта… – Она в ужасе разинула рот и тут же быстрым и вульгарным движением прикрыла его унизанной кольцами рукой. В глазах ее стоял ужас осознания своей ошибки.
– А в чем же, как вы подумали, признался капитан Уитерс?
– Это не имеет никакого отношения к делу. Не имеет значения ни для кого, кроме меня. Я ничего не имела в виду. Вы меня подловили. Это нечестно.
– Ради собственного же блага, – сказал Аллейн, – проявите благоразумие и постарайтесь мне ответить. Вы говорите, что спросили не о том, признался ли капитан Уитерс в убийстве. Очень хорошо, я принимаю это на данный момент. В чем еще он мог признаться? Что был автором того письма, которое шантажист грозил пустить в ход? Я прав?
– Я не стану отвечать. Я больше ничего не скажу. Вы пытаетесь загнать меня в ловушку.
– Какой вывод прикажете мне сделать из вашего отказа? Поверьте, отказываясь отвечать, вы очень серьезно рискуете.
– Вы рассказали моему мужу о письмах?
– Нет. И не стану, если можно будет этого избежать. Ну, полно. – Аллейн нарочно направил всю силу морального воздействия на деликатный вопрос. Он видел, что его давление, как некий ментальный бурав, пробивает ее вялое сопротивление. – Итак. Автор компрометирующего вас письма капитан Уитерс? Не так ли?
– Да, но…
– Вы подумали, что он в этом сознался?
– Ну да. Но…
– И вы полагаете, что шантажистом был лорд Роберт Госпелл? Подозреваете его с того самого дня, когда он сидел рядом с вами на концерте?