Смерть в осколках вазы Мэбен (Книга 2)
Шрифт:
Благие намерения так и осталась таковыми. Я уже лежала в постели и начала дремать, когда раздался телефонный звонок. Черт! Ну кому еще приспичило звонить? В такое время все нормальные люди уже спят. И я сплю. Ну почему только я не отключила телефон? И не было бы никаких проблем. Интересно, долго телефонный аноним собирается испытывать мое терпение?
А может, все-таки подняться и прямо сейчас отключить аппарат?
А если это маман? Она ведь не посмотрит на то, что сейчас ночь, и примчится сюда. Да, а если увидит мой фонарь, то и разговоров хватит на всю ночь. Нет, уж лучше ответить. Я вздохнула, слезла с
– Да, - пробормотала я, - слушаю.
– Простите, - раздался томный голос, - я уже отчаялась вам дозвониться, но мне все же повезло.
– Кто это?– Я немного очухалась.
– Простите, что я не представилась, - засмеялись на другом конце провода.– Вы не узнали меня? Я Диана.
– Здорово, - только и могла вымолвить я.
– Я решила вам позвонить, ведь вы же сами этого хотели.
– Конечно.– Я дотянулась до пачки сигарет и закурила.– Только вам, наверное, никто не говорил, что в столь позднее время люди уже могут спать.
– Выходит, я вас разбудила.– Она снова засмеялась.– Но я подумала, что еще не так поздно, чтобы я не смогла вам позвонить.
– Слушайте, Диана, - мне совершенно не хотелось ссориться, но дива просто имела дар выводить меня из себя, - вы дозвонились, я вас слушаю. Если вы хотите что-то сказать, то говорите, не тяните время.
– Конечно, конечно.– Она усмехнулась.– Я не буду вас долго задерживать. Просто хотела поинтересоваться насчет интервью.
– А никакого интервью не будет, - выпалила я и почувствовала легкое удовлетворение.
– Как не будет? Почему?
– Все очень просто.– Я уселась на выступ трюмо. Сколько раз ругала себя за это, но все равно в некоторых случаях сажусь на него.– Это ведь наше начальство было заинтересовано в вашем интервью. Но теперь планы у начальства изменились, поэтому интервью отменяется.
– И что же теперь будет?– В голосе модели послышалась растерянность.
– А ничего не будет, - почти весело проговорила я.– Пойдут запланированные статьи, и все. Мне кажется, что вы не можете пожаловаться на недостаток внимания, поэтому у вас будут еще интервью в самых разных газетах и журналах. Одним больше, одним меньше... Вряд ли это для вас существенно.
– Вы полагаете, что это так смешно?– Растерянность модели сменилась злостью.
– Да ничего страшного не произошло, - заявила я.– Неужели для вас имеет значение какое-то интервью в какой-то не слишком популярной газетке?
– А хотите, я вам скажу, что имеет для меня значение? Что вообще имеет для меня значение в жизни?
– Скажите, сделайте милость.– Спать мне уже расхотелось, я уселась поудобнее, достала новую сигарету и приготовилась слушать откровения самой популярной модели дома "North Wind".
– Самое важное - это не быть в жизни неприметной личностью. Такой неприметной, что проходящие мимо не обращают на тебя никакого внимания. Но если они оборачиваются тебе вслед... Если каждый смотрит на тебя с вожделением и ты занимаешь место в его сексуальных фантазиях... Разве неважно то, что огромное количество людей начинает тебе завидовать, и предметом их зависти может стать что угодно. Твой дом, твоя машина, твоя одежда, драгоценности. Они могут завидовать твоим встречам
– Занятно, - произнесла я.– И вы так уверены, что все до единого завидуют вашей жизни?
– Завидуют все, - убежденно произнесла модель, - но одни способны в этом признаться, другие же готовы утопить таких, как я, в помойной яме, но никогда не признаются.
– Полагаю, что вы все же ошибаетесь, - произнесла я.– Мне незачем лукавить, я не привыкла это делать. Но я не завидую вашей жизни. Она просто не для меня. Я могла бы завидовать своим коллегам-журналистам, когда им удается сделать хорошую статью, могла бы позавидовать своей подруге, которая достала какую-то невероятную шмотку. Но вам-то... С какой стати мне завидовать вам, если у нас совершенно разные сферы жизни, разный круг общения, и нужен какой-то невероятный случай, чтобы наши дороги пересеклись.
– Как на выставке, например.– Теперь в ее голосе слышалось торжество.– Вы складно умеете говорить, Леда. Леда, черт возьми! Это ведь тоже не ваше имя, вы сами его себе придумали. Не верю, что ваши родители были полными идиотами и назвали вас так.
– А вот в этом вы не правы. Сама встречала Елисея, Наину и Германа и даже училась с одной Ярославной. Уж очень ее родители любили "Слово о полку Игореве". А другие были фанатами Пушкина, если так можно сказать. Так что ничего странного. Да забудьте вы мое имя, не берите в голову. Не в имени ведь дело.
– Нет, не в имени. Но вы, когда называете свое, всегда слышите удивленные возгласы и думаете о своей значительности. Конечно же, это гораздо лучше, чем Таня, Вера или Маша.
– Или Дина, - дополнила я.– Разумеется, это гораздо лучше.
– Я Диана, - высокомерно напомнила модель, - но вам только и остается бравировать своим редким именем, а я могу что-то получше. Помните, я упомянула про выставку, где мы однажды случайно встретились? На этой выставке я увидела вазу, которая мне очень понравилась. Но художник, видно, тоже возомнил о себе черт знает что. Он мне отказал, причем сделал это прилюдно, стараясь как можно сильнее унизить меня. И вы полагаете, что ему это удалось, а я молча проглотила обиду?
– Я полагаю, - спокойный тон давался мне с большим трудом, - что под давлением банкира Ивлева, который был вашим любовником, выставку Карчинского закрыли.
– Правильно полагаете, - засмеялась модель.– Только это еще не все. Я не выношу, когда что-то происходит не по-моему. Это доводит меня до бешенства. Если я хочу что-то получить, то я все равно получу это. Любым способом, заметьте.
– Как это понимать - "любым"?
– А вот так и понимайте.– Она снова смеялась.– Художник думал, что он один такой умный. Прикинулся бедной овечкой, выставку закрыли, вазу украли... Бедный и несчастный, впору доставать носовые платки и пускать по кругу шляпу для сбора пожертвований.