Смерть в пяти коробках
Шрифт:
— Смертельная доза яда в каждом стакане! — не унимался Мастерс. — Помните, что говорила вчера миссис Синклер? Мол, и она, и все остальные готовы присягнуть, что ни в один бокал не наливали яда! С чего, спрашивается, она так горячится? Зачем говорить за других? Ведь не может быть, чтобы все гости знали о том, что их коктейли отравлены!
— Едва ли такое возможно, — согласился Сандерс. — Опасное вышло бы развлечение. Вы нашли что-нибудь еще?
Старший инспектор ехидно ухмыльнулся:
— Неплохой урожай отпечатков пальцев, но к чему они? Ручка зонтика совершенно бесполезна. Боюсь, вы и сами хватались за нее, доктор,
— А что Фергюсон?
— Не сыпьте мне соль на рану! — рявкнул Мастерс. — Пока я знаю о нем только одно: он действительно исчез. Я уже почти готов обратиться за помощью к сэру Генри. Боб прав: он не вышел из парадной двери, не вышел и черным ходом. Утром я прошелся вдоль задней стены дома. На ней имеется водосточная труба, однако она расположена далеко от всех окон. Чтобы спуститься по водосточной трубе, Фергюсон должен обладать ловкостью гориллы! Нет, не годится. Значит, он выпрыгнул из окна, но следов на земле нет как нет. У нас всего одна зацепка.
— Какая?
— Он забыл очки, — проворчал Мастерс, — а на очках отпечатки его пальцев! Впрочем, вряд ли они нам что-нибудь дадут. Разве что его пальчики имеются в картотеке Скотленд-Ярда — но это маловероятно. Мы топчемся на месте! Да, вот еще… Я узнал адрес поверенных Хея, пошлю туда сержанта. А меня ждет очередная битва с миссис Синклер. Не желаете со мной, доктор?
Сандерс желал; он чувствовал, что заслужил награду за свои труды. Они поехали в Челси. Полицейская машина долго катила по набережной; Сандерсу показалось, что даже сейчас, весной, Темза какого-то осеннего цвета.
Жилище Бониты Синклер оказалось именно таким, каким он себе его и представлял: типичный загородный коттедж или кукольный домик. Между темными кирпичами аккуратно белел известковый раствор; почти под всеми окошками висели ящики для цветов; должно быть, летом там пышно цветут розы. На зеленой двери красовалось медное кольцо в виде кошки.
Однако старшего инспектора поразила не красота дома, а нечто совсем другое. Мастерс резко дернул рукоятку ручного тормоза; машина остановилась. Несмотря на весну и на то, что на деревьях уже набухли почки, на первом этаже горел камин. А за окном справа от двери они увидели мужскую фигуру.
— Знакомые лица, — заметил Сандерс. — Сэр Деннис Блайстоун!
— Он самый, — проворчал старший инспектор. — Ах, болваны! Учишь их, учишь… Говорил я Сагдену, чтобы глаз с него не спускал! Я приказал установить слежку за всеми троими и чтобы они не общались друг с другом! Опять прошляпили! Он все-таки улизнул. Ну, идемте!
Опрятная горничная взяла визитную карточку Мастерса. Их провели в гостиную, похожую на беседку; там по обе стороны от камина сидели Бонита Синклер и сэр Деннис Блайстоун.
Все выглядело по-домашнему. Хозяйка, одетая в просторное утреннее платье, мелкими глоточками пила херес. У камина она смотрелась очень выигрышно, а может, все дело было в несколько театральной обстановке. Увидев, кто пришел, Блайстоун порывисто вскочил со стула.
— Доброе утро, миссис Синклер, — произнес Мастерс. — Доброе утро, сэр. Вижу, вам уже лучше.
— К счастью, да.
Внешность Блайстоуна оставляла противоречивое
— И тем не менее, сэр, — продолжал Мастерс, — я просил вас утром не выходить из дому!
Блайстоун торжественно кивнул:
— Совершенно верно, инспектор. Но проблема в том, что… я должен был знать. — Он улыбнулся, как будто вспомнил о чем-то приятном.
Блайстоун был еще слаб — сказывалось действие яда, — но старательно скрывал свое нездоровье. И разговаривал с визитерами просто, как со старыми знакомыми, нимало не смущаясь.
— Я не часто теряю память. В последний раз такое случилось много лет назад, ночью после соревнований по гребле. Но я до сих пор все помню. Когда я проснулся на следующее утро… Инспектор, меня терзали страшные муки! Я понятия не имел, что было со мной накануне! И я не успокоился до тех пор, пока не обошел всех друзей и не выспросил их в мельчайших подробностях о том, что я вытворял. Вот и сейчас, мне непременно нужно было узнать, что я делал вчера ночью.
— Прекрасно, сэр! Итак, вы не убивали мистера Хея? — Мастерс дружелюбно осклабился.
— Насколько мне известно, нет, — ответил Блайстоун, улыбаясь не менее дружелюбно.
Все сели.
— Итак, — заявил старший инспектор, — положение таково. До сих пор мне не удалось добиться ни от одного фигуранта сколько-нибудь важных показаний. Но есть вещи, которые невозможно отрицать. Мы не можем отрицать того, что мистер Хей мертв.
— Совершенно верно.
— Произошло убийство, — продолжал Мастерс, захлопывая капкан. — И мы совершенно уверены: его убил злоумышленник из числа тех, кто находился у него в гостях.
Продолжать не было необходимости, слова старшего инспектора возымели должное действие. Бонита Синклер отставила бокал с хересом на стоящий рядом стол и, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрела на него. Блайстоун, который слушал кивая, как примерный ученик, перебил Мастерса:
— Вы хотите сказать, что его убила либо миссис Синклер, либо Шуман, либо я?
— Если вы так ставите вопрос, сэр, то да.
— Инспектор, это нелепо!
— Почему?
— Потому что вы городите чушь! — рассудительно и резко ответил Блайстоун. — Ни у одного из нас не было причин убивать его. Уверяю вас, он был нашим другом; я думаю, что имею право говорить от имени всех.
— Зачем нужно говорить от имени всех? — негромко спросил Мастерс.
Блайстоун смерил его суровым и одновременно ироническим взглядом. Однако ответил не сразу.
— Не вижу необходимости, инспектор, цепляться к словам. Хорошо, я буду говорить за себя. Однако было бы более вежливо вначале спросить мнение хозяйки, миссис Синклер. Вот и все. — Вдруг хирурга прорвало; видимо, он испытывал ненависть ко всяческим уловкам и ухищрениям. — Послушайте меня! Скрывать правду ни к чему. Иногда Хей меня раздражал; многие люди считали его шутом гороховым, хамом и грубияном. Но мне он был добрым другом. Он оказал мне массу услуг; с ним не было скучно, и… я готов как угодно помогать вам, лишь бы его убийцу повесили.