Смерть в пяти коробках

Карр Джон Диксон

Блайстоун, казалось, растерялся. Он поглаживал подбородок своей примечательной рукой с большим и указательным пальцами почти одной длины; иногда они производили впечатление почти уродства.

— Детали будильника? — повторил он. — Не понимаю! Какой еще будильник?

Мастерс описал свою находку.

— Значит, у каждого из нас имелся клад, — рассеянно заметил Блайстоун. — Нет, о будильнике я понятия не имею. Вы лучше спросите самого Шумана.

— Если позволите, — деликатно перебила его Бонита, — по-моему, я могу разгадать зловещую загадку. Вы, мужчины, очень умны, но временами бываете такими глупыми!

Мистер Мастерс, слыхали ли вы когда-нибудь об Эндрю Дж. Бордене?

— По-моему, нет.

— Но как же! Мне неприятно вспоминать отвратительные подробности, но… Дело было лет пятьдесят тому назад. Эндрю Борден стал жертвой самого громкого убийства в Америке. Их с женой зарубили топором среди бела дня, летом, в собственном доме. В убийстве заподозрили их дочь Лиззи, Лиззи Борден из Фолл-Ривер. Но она была оправдана. Повторяю, вспоминать подобные случаи мне очень неприятно…

— Вот именно. Но к чему вы клоните?

— В кармане мистера Бордена, — мечтательно продолжала Бонита, — нашли старый, ржавый, негодный замок. В то самое утро он подобрал его на улице. Никто не понимал, как замок оказался в кармане жертвы, пока не выяснилось, что он имел привычку подбирать всякий хлам; возможно, замок чем-то его заинтересовал, а может, он собирался найти ему применение. Мне кажется, мистер Шуман — человек такого же склада. Вы умеете определять характер, мистер Мастерс?

— Можно сказать, я определяю его в данную минуту, — торжественно отвечал Мастерс. — Характер очень интересный. Впрочем… не смею вас больше беспокоить. Вот только еще одна деталь. Известно ли вам, — заявил старший инспектор с самым торжественным видом, как будто давал свидетельские показания в суде, — что вас троих назвали преступниками?

Бонита Синклер дернулась; от изумления она как будто лишилась дара речи. Сэр Деннис Блайстоун сцепил руки за спиной.

— Ваша шутка вовсе не кажется мне смешной. — Миссис Синклер укоризненно покачала головой. — Кто сказал вам такое?

— Не важно, мэм. Но сведения оказались весьма кстати. Так что сознавайтесь!

— В чем? Глупость какая-то. Почему бы сразу не обвинить нас в убийстве?

Мастерс кивнул:

— Кстати, в убийстве вас тоже обвинили.

— Проклятие! — взорвался Блайстоун. — Это уже не просто клевета! От подобных обвинений настолько теряешься, что даже не думаешь оправдываться! — Наконец он улыбнулся. — Ну конечно! У нас такие профессии, что каждому недалеко до преступления. Сколько романов написано о зловещих врачах-убийцах! Допустим, Бонита продает подделки…

— Не вижу здесь ничего смешного.

— …я же, вне всякого сомнения, торгую наркотиками или делаю подпольные аборты. И то и другое, кстати, легко проверить. А наш бедный старый Шуман? Если у вас богатое воображение, нетрудно представить, как он ночами убивает случайных прохожих, а потом бальзамирует их и продает под видом мумий. По сравнению с нами он куда более зловещий преступник — впрочем, он такой же преступник, как и мы. Нет, послушайте… серьезно, кто внушил вам весь этот вздор?

Мастерс сохранял невозмутимость.

— Не важно. Итак…

— Кто внушил вам весь этот вздор?

— Кажется, вы заволновались, сэр?

— Конечно, я заволновался, — досадливо подтвердил Блайстоун. — Представьте, что некто входит в ваш кабинет в Скотленд-Ярде

и заявляет: мол, все знают, что вы берете взятки. Вы бы не заволновались? Если человека в чем-то обвиняют, он имеет право знать, в чем его вина и кто выдвигает обвинения.

— А в чем вас обвиняют, сэр?

— Боже правый, да ведь именно это я и пытаюсь выяснить! По-моему, ваша полицейская скрытность заходит слишком далеко! — Сдержанного Блайстоуна словно прорвало. — Если вам доставляет удовольствие… как сказала бы моя дочь, вешать нам лапшу на уши…

Мастерс покачал головой:

— Сдается мне, сэр, лапшу вешал не я, а кое-кто другой. Кхм! Впрочем, вы имеете право знать. Может быть, я сумею ответить на ваш вопрос, задав другой. Когда вы с миссис Синклер пришли вчера к мистеру Хею, мистер Шуман уже был там?

— Где? У Хея? Да. Но я не понимаю…

— Контора мистера Шумана была закрыта?

— Да. Нет. Погодите-ка… в одном из кабинетов кто-то был. Кажется, его служащий. Я не обратил на него внимания. А что?

— Фамилия данного служащего Фергюсон, — как бы невзначай заметил Мастерс. — Очень интересный тип. До свидания… и благодарю вас обоих.

Старший инспектор медленно повернулся к хозяйке спиной и с достоинством удалился. Но едва выйдя в холл, он криво улыбнулся и, понизив голос, обратился к Сандерсу:

— Интересно, кто из нас сел в лужу? Не спешите с ответом. Даю вам шесть пенсов, если я не напугал обоих, а именно такова была моя цель. Отныне за ними будут пристально следить. Если они знают Фергюсона, они попытаются связаться с ним; они могут привести нас прямо к старику. — Мастерс покачал головой и восхищенно прищелкнул языком. — Но каковы! Ничего удивительного в том, что Фергюсон назвал их скользкими типами. Как ловко они выпутывались, с ходу сочиняя самые невероятные истории! Умны, нечего сказать! Помните замечательную историю с часами?

— Вполне правдоподобно, вы так не считаете?

— Да никоим образом! Самое трудное для меня — доказать, что мои подозрения обоснованны.

— Вы хотите сказать, что часы понадобились для другого? А негашеная известь с фосфором?

— Разумеется, — язвительно проворчал Мастерс. — Трудность в том, что я не понимаю, зачем они понадобились именно ей. Неужели она… Кхм! — Желание поделиться боролось в нем с природной сдержанностью. — Пока я не могу связать ее с негашеной известью и фосфором, разве что будем ждать дополнительных сведений. Уверен я лишь в одном: мозги у нее работают как надо и с фантазией все в порядке — она умеет и мошенничать по мелочам, и сочинять целые романы. У нее есть… ммм… определенные способности. Сэр Деннис Блайстоун не уступает ей ни в уме, ни, возможно, в другом… Вот это да! — вдруг ахнул старший инспектор, уже взявшись за ручку двери.

У стены в прихожей стоял низкий резной сундук, весьма похожий на тот, что они видели в холле квартиры Феликса Хея. Как заметил Сандерс, крышка была приподнята; из сундука торчало нечто, напоминающее палец в серой перчатке.

В прихожей царил полумрак; застекленная дверь была завешена сборчатыми занавесками. На стене висел забавный неоконченный набросок, точнее, эскиз, подписанный именем Данте Габриэля Россетти. К удивлению Сандерса, старший инспектор долго смотрел на картину, прежде чем нагнулся и поднял крышку сундука.