Смерть в пяти коробках
Шрифт:
— Согласен, прыгать из окна нелегко, — откликнулся Поллард. — Земля влажная, и в месте возможного приземления следов не отыскать. Но дверь черного хода заперта изнутри на задвижку и на цепочку, а парадный вход все время караулил Райт. Поэтому единственное, что он мог сделать, — выпрыгнуть из окна.
— Выпрыгнуть из окна… черт побери! — воскликнул Мастерс. — Поговорим об этом позже, дружок. А пока…
— Это еще не все, — продолжил сержант, как видно собравшись с духом. — Получается, что никакого Фергюсона не существует в природе.
Мастерс снова снял котелок.
— Мы начали его искать, — тем временем продолжал Поллард, — и разбудили сторожа, который спал в подвале. Сторож — ирландец по имени Тимоти Риордан. Он подозрительный, как все ирландцы, и к тому же здорово накачался виски. Наверное, оттого-то его и не разбудила кутерьма наверху — он был пьян в стельку. Но…
— Слушай, Боб, не мямли, говори как есть!
— Слушаюсь, сэр. Сторож говорит, что у мистера Шумана нет клерка по фамилии Фергюсон. Здесь, в английском отделении компании (у Шумана есть еще контора в Каире) служат два помощника, причем один из них — египтянин, который работает на Шумана уже десять лет. Никакого Фергюсона он не знает.
Глава 4
ВОКРУГ ОБЕДЕННОГО СТОЛА
Когда Сандерс на следующий день приехал на Грейт-Рассел-стрит, где он договорился встретиться со старшим инспектором, было почти одиннадцать часов утра. Дома он не ночевал. У него на службе был диван, на котором он спал, если случалось работать допоздна; а накануне Мастерс попросил его провести ряд анализов, да побыстрее.
Он привез в контейнере целую коллекцию всевозможных стаканов, бокалов и бутылок из квартиры Феликса Хея и остаток ночи и утро посвятил изучению их содержимого. Результат исследования изумил его.
Однако усталости Сандерс не чувствовал. Было славное апрельское утро; в прохладном воздухе явственно пахло весной, а над крышами старых домов показался краешек солнца. Дом на Грейт-Рассел-стрит зажил обычной жизнью: дипломированные бухгалтеры Мейсон и Уилкинс, а также сыновья Чарлза Деллингса, агенты по недвижимости, равнодушно сновали по двум нижним этажам. Но двери Англо-египетской импортной компании были заперты, и перед ними стоял полицейский.
Наверху молодого человека встретил Мастерс — свежий, гладко выбритый и невозмутимый. Кроме старшего инспектора в квартире находился только сержант Поллард. Сквозь маленькие окна ярко светило солнце, отчего квартира казалась веселее, хотя по-прежнему носила печать таинственности.
— Доброе утро, сэр, — приветствовал Сандерса Мастерс. — Доброе утро, доброе утро, доброе утро! А мы с Бобом уж думали, что вы не придете. Совсем заработались?
— Ну вас к черту! — беззлобно буркнул Сандерс. — Вы, наверное, детективов начитались. В романах, когда инспектор отдает что-то на экспертизу, химик идет в лабораторию, тут же возвращается и заявляет: мол, в кофе был подмешан такой-то и такой-то яд в таком-то количестве. Вы хотя бы имеете представление о том, сколько времени требует подобного рода исследование?
— Да бросьте вы, — примирительно
Они вошли в гостиную, где за узким обеденным столом больше не сидели застывшие фигуры.
— Главное, какие новости вы нам принесли: хорошие или плохие.
— Я бы сказал, плохие.
Мастерс помрачнел:
— Ясно. Так я и думал. Ну что у вас?
Сандерс извлек из контейнера никелированный шейкер для сбивания коктейлей — из него разливали напитки вчера ночью. Шейкер стоял на журнальном столике, рядом со стулом Феликса Хея. Он был наполовину полон.
— Трое из них, — начал Сандерс, — пили коктейль «Белая леди». Ингредиенты: джин, апельсиновый ликер «Куантро» и лимонный сок. Но в той жидкости, что осталась в шейкере, я атропина не обнаружил. Там его нет.
Старший инспектор присвистнул:
— Неужели?..
Сандерс кивнул и выставил на стол три стакана из-под коктейля.
— Количество атропина в осадке варьируется от одной пятидесятой до одной десятой грана. Судя по всему, Шуман принял самую большую дозу, Хей — вторую по величине, а миссис Синклер досталось меньше всех. Видимо, атропин влили прямо в стаканы.
Затем он выставил на стол бокал без ножки.
— Сэр Деннис Блайстоун, как вам известно, приготовил себе американский хайбол, или смесь ржаного виски и имбирного пива. Он выпил лишь половину; в остатках обнаружена треть грана атропина. Наконец, в бутылках, из которых наливали ингредиенты, атропина нет: я не нашел его ни в джине, ни в виски, ни в «Куантро», ни даже в лимонных выжимках из соковыжималки. Что отсюда следует? Раз атропина нет ни в шейкере, ни в бутылках, значит, яд влили непосредственно в стаканы.
— По-вашему, злоумышленник крутился у стола и отравил коктейли после того, как их смешали?
— Да.
— На первый взгляд, — заявил Мастерс после паузы, — трудно придумать более идиотский способ. Кто-то вливает атропин в четыре стакана с коктейлями — и окружающие ничего не замечают! Можно незаметно подлить яд в один бокал, ну, в два… Но в четыре! — Он задумался. — Кстати, доктор, какова смертельная доза?
— В среднем полграна.
— А у нас, причем в остатках, после того как гости отпили изрядную часть, — не унимался старший инспектор, — обнаружено до трети грана? Допустим! Но ведь такого количества яда хватило бы, чтобы прикончить их всех!
— Это точно.
Мастерс воззрился на узкий обеденный стол, как будто пытаясь представить себе четырех пострадавших. Солнечные лучи, проникавшие в комнату через узкие оконца, подсветили обшивку стен и фрески XVIII века по обе стороны от камина. Нежные акварельные тона восхищали, однако сюжет фресок оказался вполне вольным: на них были изображены обнаженные нимфы у пруда.
Странная комната! Интересно, подумал Сандерс, каково было ее изначальное предназначение? Над камином красовалась резная полка; на ней как попало валялись дешевые издания в ярких обложках. На одном из журнальных столиков лежала открытая коробка сигар, а на самом обеденном столе стояли две пепельницы. Рядом с ними лежал и злополучный зонтик с ручкой красного дерева; шпагу вынули из ножен.