Смерть в рассрочку
Шрифт:
Другие - справками запаслись, где черным по белому... Эти тоже начинали слоняться по комнатам, задолго до предстоящей кампании и трясти своими бумажонками. Глаза горят. Только тронь их, только тронь, такую волну погонят, всех на чистую воду выведут! Кое-кто непрозрачно намекал на одному ему известные упущения и делал при этом значительное лицо.
Начальство морщилось, прикидывая, кого из этих горлопанов можно убрать с наименьшим риском для себя. Действительно, тронешь его, заразу, столько вони будет... Не оберешься потом.
Во времена, предшествовавшие
Напротив института, на улице Дзержинского, возводился серый каменный дом: новое здание КГБ. В те времена эта контора называлась именно так, и никто тогда даже не предполагал, что учреждение будет переименовано. Да хрен с ним, с учреждением! Никто в страшном сне не предвидел, какие испытания и лишения ждут их, уважаемых членов общества. Новые демократические преобразования, радужные перспективы... А в ней, новой жизни, Борис Ефимович Мастинский, с которым иногда забывали поздороваться, до того незначительным человечком он был, станет пользоваться уважением, и некоторые министры почтут за честь с ним водиться... Да что вы, открестились бы сотрудники института, такого не будет никогда.
А пока коллектив отдела следил, с какой быстротой возводится этаж за этажом серого здания, и строил различные предположения.
Народец в отделе подобрался пестрый, но все сходились в одном: попадать под сокращение и покидать насиженное, привычное, нагретое задом место не хотелось никому.
Главную головную боль для начальства составляли блатные. С этими было тяжелее всего. Их в институте - большинство. Кадровик хватался за голову, бегая с выпученными глазами. Весь институт блатной, ну весь! Абсолютно некого сокращать.
Сотрудники роптали и ненавидели друг друга. Бывшие приятели становились чуть ли не врагами. Они подозрительно озирались по сторонам, ловя малейшие намеки в свой адрес. На некоторых накатывало трудолюбие. Эти назойливо лезли на глаза начальству, доказывая собственную незаменимость.
Мэнээсы начинали приходить вовремя на работу! Это было труднее всего. Если кому-то не везло, и человек все же задерживался, сотрудники радостно смотрели на несчастного, фиксируя каждую минуту.
Ага, голубчик! Уж тебя-то в первую очередь... Они готовы были мстить опаздавшему за бессонницу, которая мучила их по ночам, потому что боялись проспать.
Местный ловелас и всеобще признанный любимец женщин утратил светский лоск и вяло реагировал на дам. Он не мог работать в такой нервной обстановке! Еще немного, и придется обращаться к врачу по поводу сексуального растройства. Его творческая возвышенная натура плохо переносила подобные передряги.
Каждый боролся за свое место, как мог.
Самые мудрые и дальновидные тайком составляли списки, кто сколько раз ездил в колхоз на осеннюю уборку овощей, кто работал на стройке, кто - на овощной базе.
У Мастинского, когда он перешел
Пока продолжалась акция по сокращению, никто никуда не отпрашивался, ни у кого ничего не болело. Хроники, которые чуть что брали больничный, тоже ежедневно шлялись на работу, где от них уже успели отвыкнуть. Они добавляли беспокойства и вносили лишнюю нервозность.
Обстановка во ВНИИ была фронтовая. Сотрудники напоминали работников какого-нибудь завода "Калибр" времен сталинских репрессий.
Некоторые применяли другой способ, чтобы выжить. Забывали на время про модные тогда джинсы и пижонские свитера и натягивали на себя такое тряпье, что стыдно смотреть. В ход шли лежалые костюмы и траченные молью жилеты. У некоторых проявлялась патологическая страсть к нищенству. Потом, в нестабильное время перестройки и тяжелую годину реформ, они реализовали свои способности в полной мере.
Недалеко от ВНИИ, в соседнем переулке, находился католический костел.
Одна дама возмущенно рассказывала:
– Нет, я больше не буду вместе с ним (имелся в виду сотрудник, над которым нависла реальная угроза сокращения) с работы возвращаться. Вчера проходим мимо костела, посмотрела, нищие пристойнее одеты, чем наш Петр Иванович. Честное слово, ему скоро подавать начнут.
– И вам за компанию, - подколола её другая дама.
В ход шло все, что могло разжалобить закостеневшие сердца руководителей.
Однажды в момент очередной реорганизации прошел слушок, что НИИ собираются перевести в один из спальных районов Москвы. Что тут началось!
– Я привыкла все в сороковом магазине покупать. Здесь колбаса совсем другого качества!
– громко возмущалась пожилая сотрудница.
Место расположения института - центр Москвы, до метро Дзержинская рукой подать - устраивало всех.
Беда сплотила ряды научных работников. Сразу вспомнили, что директор имеет ход в Верховный Совет. Видно, действительно имел, потому что контору не тронули. Или слух оказался ошибочным.
Мастинского это не волновало. Компании по сокращению он тоже переживал спокойно.
– Вам и тревожиться нечего, - подковырнули его.
– Почему?
– искренне удивился он.
– Потому! Кто у нас ходит на все субботники, безропотно ездит на картошку в самую мерзкую погоду, не отказывается работать на стройке, ссылаясь на хилое здоровье, и так далее?.. Если вас сократят, все это придется делать другим.
Мастинский пожал плечами: ну, если он ещё и в этом виноват... Конечно, были в институте люди, которые по-настоящему занимались наукой и которых никто не трогал - надо же было кому-то везти воз и оправдывать само существование ВНИИ, но с ними Борис не сошелся.