Смерть в Сингапуре [сборник]
Шрифт:
Он, однако, отреагировал не так, как я ожидал. На мгновение оцепенел, затем поставил бокал на стол, оглядел гостиную, наклонился вперед, оперся локтями на колени и уставился на ковер.
— Что значит, у него ее больше нет? — едва слышно спросил Дэнджефилд.
— Информация у Анджело. В Сингапуре.
— У Коула должны быть копии, — он не отрывал взгляда от ковра.
— Как видите, нет.
— Он сам сказал вам об этом, не так ли?
— А как иначе я мог это узнать?
— Вы не лжете, — сообщил он ковру. — Нет, вы не лжете. Вы не так умны, чтобы лгать.
Он поднял голову,
— А вы знаете, что я никогда не был в том доме? — выдохну;! он.
— В каком доме?
— Коула. Мы работаем вместе уже двадцать три года, и я ни разу не был в его доме. Я слушал его болтовню насчет взаимодействия и компромиссов в десятках баров самых захудалых городков Мэриленда, и слушал, не перебивая, потому что он всегда поставлял нам нужную информацию. Я сидел в этих паршивых барах, пил дрянное виски, а он трепался и трепался об «общих целях» и «саморегулировании преступного мира». Можно выслушать что угодно, если в итоге получаешь то, за чем приехал. И все это время я умасливал его ради одного. Только одного.
— Джо Лозупоне, — вставил я.
Дэнджефилд с упреком посмотрел на меня.
— Вы думаете, это забавно, да? Вы думаете, я должен впасть в отчаяние, потому что кто-то украл сведения, за которыми я охотился двадцать пять лет? У вас отменное чувство юмора, Которн.
— Двадцать пять лет — большой срок, и я не говорил, что это смешно.
Дэнджефилд вновь продолжил беседу с ковром, обхватив руками свою большую голову.
— Все началось во время второй мировой войны. С талонов на бензин, которые циркулировали на черном рынке. Но вы, наверное, слишком молоды, чтобы помнить их.
— Я помню. Моему отцу приходилось их добывать.
— Тогда я вышел на Лозупоне. Талонов у него было на сто миллионов галлонов, и он потихоньку торговал ими, но успел сбыть всю партию какой-то мелкотне, прежде чем мы поймали его с поличным. Талоны, конечно, мы забрали, но Лозупоне вышел сухим из воды.
— Выпейте еще, — предложил я, — У вас поднимается настроение.
Но Дэнджефилд исповедовался ковру.
— После войны он расширил сферу своей деятельности. Бюро поручило мне следить за ним. Мне одному. Я наладил отношения с Коулом, и на основе получаемой от него информации посадил за решетку многих и многих, но не мог и близко подступиться к Лозупоне, состояние которого росло как на дрожжах. Чем он только теперь не занимается! Грузовые перевозки, фабрики по изготовлению одежды, банки, профсоюзы, даже инвестиционные фирмы, а деньги туда поступают от азартных игр, приема ставок, проституции и прочей преступной деятельности. Сейчас у него миллионы. Между прочим, мы с Лозупоне практически одного возраста. Он послал свою дочь в Уэллесли, а я, с превеликим трудом, в университет Мэриленда. Он не окончил и восьми классов, а у меня диплом юриста. У него в заначке, по меньшей мере, тридцать пять миллионов, а у меня на банковском счету 473 доллара 89 центов, да еще на две тысячи облигаций, которые я никак не переведу в наличные.
— Вы взяли не ту сторону.
Тут он посмотрел на меня и покачал головой.
— Может, вы и правы, Которн,
— Мне кажется, вам надо выпить.
— Знаете, почему я так выгляжу?
— Почему?
— Потому что им это не нравится.
— Кому?
— Всем этим эстетам в Бюро. Ну и черт с ними! Я прослужил двадцать семь лет, осталось еще три года, и я знаю больше, чем все они, вместе взятые, поэтому попрекать меня они не станут. Я работаю с Чарли Коулом, и только поэтому им придется гладить меня по шерстке.
Я подошел к нему, взял пустой бокал, налил виски и протянул ему.
— Вот, выпейте, а потом можете поплакать у меня на плече.
Дэнджефилд принял у меня бокал.
— Я слышал, вы чуток свихнулись, Которн. Что-то у вас с головой?
— Правда?
— Парни с побережья говорят, что вы тронулись умом, потому что взяли на себя вину за смерть старины Анджело.
— Что еще сказали вам эти парни?
— Что Коллизи и Полмисано начали выкручивать вам руки.
Я сел на диван, положил ногу на ногу.
— Можете сказать парням, что они правы.
— Так что хочет от вас Чарли Коул?
— Во-первых, чтобы я освободил его от шантажа Анджело.
— Анджело в Сингапуре. Я слышал, процветает.
— Это вы передали Коулу его фотографии?
Дэнджефилд кивнул.
— Да. Мне стало известно, что Чарли переводит крупные суммы из Швейцарии в Сингапур. И предположил, что деньги идут к Анджело. Я оказался прав?
— Безусловно.
— Чем же Анджело прижал его?
— Утащил всю информацию, которую Коул скармливал вам двадцать лет. И пообещал, что передаст все его друзьям в Нью-Йорке, если не будет регулярно получать деньги.
Дэнджефилд почесал нос, нахмурился.
— И компрометирующие материалы на Лозупоне тоже у Анджело?
— Единственная копия, хотя теперь уже копии.
— А какова ваша роль?
— Если я не привезу этих материалов, он намерен плеснуть кислотой в лицо жены моего партнера.
— И что вы ему ответили?
— Обещал побывать в Сингапуре. Но я полетел бы и так, узнав, что Сачетти жив. Если б он объявился в другом месте, полетел бы и туда.
Дэнджефилд медленно кивнул.
— Парни говорили, что вы чуток свихнулись. Они не ошиблись.
— Почему?
— Потому что вы не знаете, чем вам все это грозит.
Я встал и вылил остатки шотландского в свой бокал.
— Мне кажется, вы об этом уже упоминали.
— Я не вдавался в подробности.
— Пора перейти к ним?
— Еще нет. Сначала надо спланировать операцию.
— Какую?
Дэнджефилд улыбнулся, раскованно, даже радостно.
— Операция будет состоять в следующем: вы должны взять у Анджело компрометирующие материалы на Джо Лозупоне и передать их мне.