Смерть за кулисами (в сокращении)
Шрифт:
— Я просто рассуждаю вслух. У Дениз была возможность вывести Клэрион из игры.
— Намазав ее какой-то химией? Маловероятно.
— Возможно, вы уже знаете: это была каустическая сода.
Шерман отпрянул так резко, что расплескал пиво.
— Не может быть!
— И тем не менее. Таковы результаты экспертизы.
Шерман покачал головой:
— Не могу поверить, что Дениз была способна на такое…
— А зачем еще ей сводить счеты с жизнью?
Шерман испустил протяжный громкий вздох:
— Господи!
— Насколько
— Не могу сказать. В близких отношениях мы не состояли.
— Она дружила с кем-нибудь из коллег здесь, в театре?
Шерман помедлил.
— Она работала вместе с Кейт, заведующей костюмерной. Так что вам лучше расспросить ее.
— Она сейчас в театре?
— Да, конечно.
— Тогда мне пора браться за работу. — Даймонд допил свое пиво, но уходить не торопился. — Кстати, когда мы говорили о выборе актрисы на главную роль, вы сказали, что решение приняло высшее руководство. Разве не вы здесь главный?
— Не обольщайтесь, — иронично хохотнул Шерман.
— Кто же тогда большая шишка, если не вы?
— Председатель совета попечителей. Фрэнсис Мелмот.
— Это он ангажировал Клэрион?
— Моим мнением поинтересовались, но решение принимал не я. Я подчиняюсь Мелмоту и, если уж на то пошло, остальным попечителям тоже. — Горечь в этих словах звучала неприкрыто.
— Хотите сказать, Клэрион вам навязали?
— Я бы выразился иначе. Как-никак со мной посоветовались.
— Но лишили права принимать решение. Лучше я поговорю с Фрэнсисом Мелмотом.
Шерман залился малиновым румянцем.
— Выбор актрисы не имел никакого отношения к тому, что случилось потом. Дениз никак не связана с политикой театра. Она просто выполняла свою работу, как и все остальные. Должно быть, произошла ужасная ошибка…
— И в грим сама собой попала каустическая сода?
Шерман дернул галстук так, словно тот душил его.
Высоко на колосниках фотографы делали снимки трупа, а доктор Сили уже завершил восхождение.
— Сейчас будем спускать ее вниз, а вскрытие я сделаю завтра.
— Есть результаты осмотра? — спросил Даймонд.
— Почти никаких. По-видимому, шейный отдел позвоночника был сломан в момент удара о металлический прут. Смерть наступила мгновенно.
— В какое время?
— Температуру я измерил, но это мало что дает. Могу сказать только, что это случилось несколько часов назад, но сколько именно — вот в чем вопрос.
— Что бы я делал без вас, экспертов!
Сили пожал плечами.
— Так к кому тут обратиться по поводу контрамарок?
Кейт тяжело вздохнула:
— Дениз была моей старшей костюмершей. Ума не приложу, что толкнуло ее на такой шаг.
— Мне сказали, что базой ей служило это помещение. — Даймонд не понимал, как можно работать в такой тесноте. Ему пришлось втиснуться между гладильной доской и стиральной машиной.
— Да, но свои вещи она всюду носила с собой и забирала домой, когда уходила после спектаклей.
— Какие вещи?
— Я имею в виду сумки со всем необходимым. От костюмера ждут умения справляться с мелкими неприятностями — от пропавшей пуговицы до отклеившихся усов.
— А грим?
— В отдельных случаях приходится и грим накладывать. Например, как с Клэрион. Для этого Дениз носила с собой специальную сумку.
— Вы не помните, как выглядела эта сумка?
— Черная, кожаная, похожа на докторский саквояж старого образца, с баночками и кисточками внутри. Думаю, вы найдете ее в доме Дениз.
— Дом мы уже обыскали. Сумки там нет.
— Тогда в ее машине.
— Вы не знаете, где она обычно парковалась?
— Где было место, а поиски места для парковки в такое время года — лотерея.
Даймонд обвел взглядом горы костюмов и тканей.
— Я хотел узнать, не оставила ли она где-нибудь здесь записку…
— Предсмертную? Я ничего не нашла. Здесь же почти нет места. Если бы и была записка, то лежала бы где-нибудь возле двери, где сейчас стоите вы. Там Дениз вешала пальто.
Приподняв все, что находилось в пределах досягаемости, но так и не обнаружив записки, он спросил:
— Дениз не казалась чем-то встревоженной?
— Встревоженной? Только не Дениз. У нее железная закалка. Одно время, когда в театре не было работы, она гримировала покойников в похоронном бюро. Гастролировала вместе с труппой в Боснии, когда там шла война. А совсем юной руководила работой тюремной театральной студии в Манчестере, общалась с убийцами и насильниками. Нет, размазней она не была, пусть ей земля будет пухом. — Кейт вытащила платок и высморкалась, но Даймонду этот жест показался скорее проявлением жалости к себе, чем сочувствия.
— Дениз ничего не говорила о спектакле, который идет сейчас?
— С нами советовались по поводу костюмов и макияжа, — последовал сдержанный ответ.
— Это понятно. А она не высказывалась об актерах?
Кейт покачала головой. Чутье подсказывало Даймонду: эта большеглазая женщина с пышными формами — неисчерпаемый кладезь сплетен. Надо лишь подобрать к ней ключик.
— Послушайте, Кейт, работать с актерами — разве это не увлекательно?
— Уж я-то знаю! — воскликнула Кейт, закатила глаза и теперь, когда прямых вопросов о Дениз ей больше не задавали, настроилась излить душу. — Они ведь как дети малые, чуть ли не все до единого. Только и слышишь: «Я да я». А когда они не якают, то сидят где-нибудь в углу, сосут пальчик и ждут, когда кто-нибудь возьмет их под опеку. Та еще работенка.