Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

– Тебя это так удивляет, но Мэтт ведь не всегда был Иисусом. Он любил развлечься.

– И как это понимать?

– Так и понимать. Ты его совсем не знаешь, думаешь, он милый парень. – Логан тихо усмехается и пожимает плечами. – Ты ошибаешься. Во всяком случае, раньше с ним было гораздо веселее. Сейчас он настолько погряз в учебе, что, наверно, сошел с ума.

– И почему он…, – я запинаюсь, когда замечаю, как две машины внезапно газуют и срываются с места. Что они делают? Слежу за ними взглядом и неожиданно понимаю, что едут они прямиком в стену! Подаюсь вперед и охаю. –

Что за черт?

До преграды остаются сущие метры, а толпа вокруг довольно улыбается, словно нет ничего странного в двух суицидальных подростках, решивших вместе покончить с собой.

– Логан, что они творят! – Восклицаю я. – Они же разобьются!

– Тише, успокойся. Это игра, Ари.

– Игра? – Я хмурюсь, когда машины тормозят за несколько метров до стены. Колеса оставляют черные следы, но приглядевшись, я замечаю десятки похожих следов, будто бы подобное безумие происходит здесь довольно часто. Ничего не понимаю. – У них не все в порядке с головой, верно? Что это вообще было?

– Мы так развлекаемся. Проверяем нервы на прочность. Кто первый затормозит, тот проиграл. Я как-то раз выиграл кучу денег. Серьезно, ставки были отличные.

Перевожу взгляд на парня, а он гордо лыбится.

– Ставки? Логан, – покачиваю головой и протяжно выдыхаю, – вы в своем уме?

– Это весело!

– Весело умереть, потому что, напившись, ты вдруг решил выиграть в тупом споре?

Чендлер размышляет несколько секунд, а затем пожимает плечами.

– Ну да.

Отлично. Я пришла точно по адресу. Т ут безумцев гораздо больше, чем у меня дома.

– Ну, еще у нас есть развлечение для детей…, – язвит он, потянув меня к толпе ребят, и кивает в сторону гигантской бочки. Рядом с ней стоит огромная мишень с едва заметной красной точкой в центре. – Это для тех, кто хочет рискнуть, но боится умереть.

– А есть те, кто не боится?

– Есть.

– Ах, психи , ты про них, – я улыбаюсь, – тогда ясно. И что это за бочка?

– Мишень соединена с механизмом, которым прикреплен к стулу. Гляди, он прямо в воздухе, над ледяной водой, что парни целый день наливали ведрами.

– И все это для того, чтобы…

– Когда неудачники промахиваются, жертва сидит себе спокойно на стуле и зевает. А если ты попадаешь точно в цель, человек валится со стула прямо в холодную водичку.

– Мда, – я скептически хмурю лоб, – развлечения у вас невероятные. И в чем риск?

– Не боишься промокнуть? – Мурчит Логан, а я возмущенно закатываю глаза.

– О, Господи. Да вы никогда в жизни не попадете в мишень! Тут все пьяные до такой степени, что даже на ногах стоять ровно не могут. Если я сяду на стул, то засну от скуки.

– Считаешь?

– Конечно. Даже на трезвую голову попасть в центр трудно.

– Тогда давай поспорим на десятку , что я попаду с третьего раза.

– Десятку? – Я фыркаю и стягиваю с плеч куртку. – Как минимум двадцатка! Потому что ты пообещал мне веселье, а я чую, что усну, пока ты будешь натягивать тетиву.

Плетусь к ненадежной, огромной конструкции и слышу, как Логан смеется. Наверно, я позабавила его, раз он так нежно улыбается. Или это просто флирт?

Вряд ли ему удастся поразить цель. Слишком сложно. Зато мы посмеемся, и все в этом духе. Забираясь на стул, я внимательно изучаю черную воду, в которой плавают едва заметные звезды, и хмыкаю:

– Это точно вода? Может, вы решили перевести все пиво, что у вас было?

– Мы что – идиоты? – В осклицает парень, а я пожимаю плечами.

– Ну, знаешь ли. Вы играете в такие игры, как: кто умрет первым. Поэтому …

Усаживаюсь на стул и неуклюже сплетаю на коленях пальцы.

Вокруг собирается толпа. Люди рьяно свистят, похлопывают Чендлера по спине, а я вдруг думаю, что все это ловушка, и сейчас парень попытается пронзить мою голову, а не мишень. Однако уже через пару секунд Логан выпускает первую стрелу, и она ударяется о самый край мишени, испустив неприятное дребезжание. Я наиграно выдыхаю.

– Это будет еще скучнее, чем я ожидала.

– У меня три попытки! – Оправдывается парень и вновь натягивает тетиву.

Наверно, упасть в ледяную воду паршиво, но я даже не волнуюсь. Почему-то я знаю, что Чендлер не попадет в цель. Это было бы чудом ! А я колдовать не собираюсь. Так что я мирно жду, когда он выпустит стрелу, и улыбаюсь шире, едва он вновь промахивается.

– Я просто давно не стрелял , – взвывает он, нервно улыбаясь ребятам из команды, а я почти благоговейно наблюдаю за его муками. Нельзя быть настолько самовлюбленным. Я почти уверена, что когда он третий раз промажет, мне придется соскребать его гордость с остывшего асфальта. И то вряд ли удастся склеить все осколки его разбитого сердца.

Язвить долго у меня не получается.

Внезапно происходит нечто невероятное. Я четко вижу стрелу в руках парня, я вижу, что он не успевает ее выпустить. А еще я слышу глухой стук… Стул подо мной мгновенно проваливается, и я не успеваю опомниться, как валюсь вниз, испустив судорожный крик.

Ледяная вода окутывает меня, будто колючее одеяло, и я порывисто выпрыгиваю на поверхность, распахнув от ужаса глаза. Что это было? Ох. Ни черта не понимаю!

Тело дрожит, сердце дрожит! Я растерянно пялюсь на Чендлера, но замечаю лишь не очень-то отличающуюся ошеломленную мину, и тогда, выгнув шею, я вижу его: великого, мать его, средневекового рыцаря, у которого всегда под рукой идиотские стрелы.

Мэтт стоит гораздо дальше Логана, но что ему стоит поразить мишень? Парень меня прожигает самодовольным взглядом, а я ощущаю, как холодная вода нагревается от моей лютой, безумной злости. Ох, черт возьми, беги парень. Уноси ноги.

Я стискиваю зубы, а Чендлер восклицает:

– Мэттью Нортон?

– Был им утром. – Отвечает Мэтт, медленно приближаясь к нам. Мои зубы стучат от холода, а он продолжает улыбаться, будто бы это доставляет ему удовольствие. Я столько раз пыталась рассмешить его, а оказалось, что нужно лишь поссориться. Класс ! – Как тебе водичка, Ари? – Он еще и издевается. Порывисто приподнимаюсь и вываливаюсь наружу, едва не рухнув прямо на асфальт, но затем выпрямляюсь. Пусть не думает, что мне жутко хочется прыгнуть в костер, чтобы не только согреться, но и сгореть заживо.