Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

Дышать нечем, колени измученно подрагивают. Я прижимаю к себе окровавленную, изуродованную ладонь, взвываю от боли, плачу, а затем чувствую, как боль уходит.

Резко, молниеносно.

Как такое возможно? Потерянно открываю глаза, смаргиваю слезы и, опустив взгляд вниз, понимаю, что прижимаю к груди абсолютно здоровую руку.

Лицо мое вытягивается, рот приоткрывается в немой растерянности, и я ни черта не понимаю, как ни стараюсь понять. На столе ни капли крови, а сверкающий нож послушно притаился около моей тарелки. Смотрю на Меган.

– Это вы сделали? –

Дышать нечем. И я так разъяренно стискиваю челюсть, что боль проносится по всему моему телу, заставить позвоночник дребезжать от лютой ненависти.

Женщина отпивает вина, не удостоив меня взглядом. Меган сидит за столом и вновь сосредоточенно режет мясо. Я хочу кинуться на нее. Я хочу свернуть ей шею. Я хочу…

– Ты слишком многого хочешь, – говорит она, наколов на вилку кусочек курицы.

– Вы заставили меня…

– Я лишь показала, что с тобой случится, если ты еще раз притронешься ко мне.

Она поправляет черные волосы, и я невольно замечаю татуировку на ее шее. Однако это не треугольник. Это пентаграмма: два пересеченных треугольника, которые образуют единый, дьявольский знак. Она ловит мой взгляд и кривит алые губы.

– Нравится?

Сглатываю и резко выдыхаю.

– Нет.

– Врешь. Э тот знак идет каждому, у кого темное сердце… А ты , Ари, отличаешься от своих родных. Ты злее, напористей и импульсивней. Ты похожа на меня. – Меган мельком поглядывает на Норин, Мэри-Линетт, а затем с особой грустью выдыхает, словно пришло время прощаться, а ей так здесь понравилось. – Ты должна выбрать. Хозяин позволит тебе остаться в живых, но только при одном условии: ты пойдешь на сделку и отдашь душу.

– Что? – Недоуменно переспрашиваю я. – С какой стати мне делать это?

– Наличие второго дара делает тебя опасной.

– И Люцифер испугался?

– Он позволяет тебе выбрать , – с нажимом отвечает женщина, – ты останешься жить, но будешь служить Хозяину. Или ты умрешь с чистой совестью, которая, к сожалению , не так важна в этом времени. Твой ответ?

– Разумеется, я не пойду ни на какие сделки с Дьяволом, – решительно выпаливаю я, так и вылупив на гостью взгляд, – вы за этим пришли? А у Хозяина смелости не хватило?

– Ты предпочитаешь смерть.

– Я предпочитаю жизнь. А жить без души невозможно.

– Ты ошибаешься. Ты молодая и глупая, - Меган разочарованно выдыхает, - ты, как и все надеешься, что твой случай тот самый, что тебе удастся сломать стереотипы, а в конце этой борьбы ломаешься ты сам. Поверь моим словам, я знаю, о чем говорю.

– Я не собираюсь вам верить. Это же очевидно. Вы сдались, но я не стану.

– Значит, ты умрешь.

– Значит, умру.

Меган фон Страттен неожиданно смеется. Прикасается пальцами к губам и на меня смотрит снисходительно, словно я маленькая девочка, которая только познает мир.

– Тебе ничего неизвестно о смерти. Но ты так горячо говоришь о ней, словно знаешь, каково это умереть. Ты живешь в иллюзиях и говоришь, что умрешь, но не веришь этому, потому что считаешь, что тебя это не коснется. С кем угодно, только не со мной. Глупая.

–

Я не пойду на сделку с вашим Хозяином, – я делаю шаг вперед и сжимаю в кулаки пальцы, – вы меня не заставите.

– Возможно, я тебя не заставлю… А он…, – губы Меган расплываются в ухмылке, но она не продолжает мысль. Прожигает меня угольным, пронзительным взглядом, уверенно пробирается внутрь моих самых страшных страхов, но я упрямо вздергиваю подбородок, я не боюсь ее. Мне страшно, но лишь потому, что я понятия не имею, как себя вести ! Меган способна проникать в мои мысли, коверкать реальность, но это – иллюзия, а в жизни у нас равные шансы. По крайней мере, так я себя успокаиваю. И, видимо, она прочитывает эти умозаключения, потому что улыбается еще шире.

– Хватит копаться в моей голове, – рявкаю я, вцепившись пальцами в спинку стула.

– Это довольно увлекательно : слушать, как ты мечешься.

– Даже в мыслях твоих не нужно ковыряться, чтобы заметить, как тебе страшно , моя дорогая голубка, – неожиданно смеется женщина с темными волосами и нагло улыбается.

– Я вам не голубка.

Злость прокатывается по мне, будто бритва. Я вдруг думаю, что заставлю сейчас эту хамоватую ведьму прочистить себе глотку стопкой битого стекла, и уже открываю рот, но внезапно чувствую позади себя движение. Меган вспархивает со стула и приближается ко мне, покачивая в воздухе пальцем.

– Не стоит, – советует она, – мне нравится поток твоих мыслей, но не сегодня.

– Вам и, правда, понравилось, что я собиралась заставить вашу подружку запихнуть себе в горло все стеклянные приборы на столе?

– Конечно. Это доказывает, что мы похожи. Даже больше, чем ты думаешь, Ариадна.

– Вам пора уходить.

– Верно. Однако есть еще кое-что. – Меган фон Страттен протягивает мне письмо и в который раз равнодушно поводит бровями. – Второе проклятье. Два дара, два наказания.

Не хочу забирать конверт, но Меган хватается за мою руку и вкладывает бумагу мне в пальцы без разрешения. Я недовольно поджимаю губы.

– Спасибо, – жестко срывается с языка.

Женщина отстраняется, лениво осматривает комнату и разочарованно выдыхает.

– Я почувствовала его сразу же , как пересекла порог вашего дома.

Она наклоняет голову, смотрит сначала на Мэри-Линетт, потом на Норин. Тетушки в смелости ей не уступают и взгляда не отводят. Стоят смирно и ровно дышат, будто Меган не внушает им ни капли ужаса. Это было бы враньем. И я себе врала. Меган фон Страттен невероятно хитрая, умная и бездушная тварь, способная в любой момент лишить жизни.

– Оборотни – не лучшая компания. Не избавитесь от него, я сама сделаю это.

Женщина поправляет верх платья и сходит с места, выпрямив изящную спину.

На меня она больше не смотрит. Уверенным шагом покидает кухню, а следом за ней уходят и серые протеже, скрипящие зубами от злости. Я почти уверена, что эти девушки в столь же мере опасны, что и сама Меган фон Страттен, и , тем не менее, панику во мне они не вызывают. Наверно, бояться так много просто невозможно. А я уже напугана.