Смертельные поцелуи
Шрифт:
– Ты слишком расстроена, чтобы с ним разговаривать!
– Расстроена? Едва ли мое состояние можно выразить этим словом – я сама готова совершить убийство! Этот человек заслужил наказание, Рик.
– За совращение или изнасилование не приговаривают к смертной казни.
– Речь идет об убийстве. – Она развернулась, с силой рванула дверь и вошла в кабинет.
Гиллеспи стоял у окна и разглядывал улицу.
– Я могу быть свободен? – спросил он, повернувшись.
– Не думаю, – отрезала Франческа.
Брэг пытался остановить ее, предупредительно положив руку на плечо.
– Дочь вас шантажировала, так ведь?
Гиллеспи отступил назад.
– Понятия не имею, о чем вы…
Франческа сбросила руку Брэга.
– Мы знаем, почему она ушла из дома. У нас есть свидетель – лучшая подруга Дейзи, – и она даст показания в суде, что вы совратили собственную дочь, когда ей было двенадцать.
Гиллеспи словно окаменел, затем выражение его лица стало медленно меняться.
– Вы страшный тип, жалкий и бесчеловечный! – выкрикнула Франческа, из глаз ее полились слезы.
– Франческа, прекрати, – неуверенно произнес Брэг.
Гиллеспи опустился на стул и заплакал.
– Ничего не хотите сказать? – угрожающе спросила Франческа.
– Я даже не представлял, как она меня ненавидит, пока не встретил ее в прошлом месяце, – прошептал судья, не осмеливаясь поднять глаза. – Я любил ее. Я так ее любил. А она меня ненавидела. Она говорила отвратительные вещи. Она сказала, что стала шлюхой,
Франческа ощутила, как у нее начинает кружиться голова, но она не могла отвести взгляд от этого низкого, отвратительного ей человека.
– Судья, боюсь, вы не можете быть свободны. Не сейчас, – вмешался Брэг. – Не сомневаюсь, вы знаете закон. Я имею право задержать вас на двадцать четыре часа, что и намерен сделать.
Гиллеспи вскочил с места.
– Я этого не делал! Я не убивал свою дочь!
Франческа шла по коридору шестого этажа гостиницы, где располагались апартаменты, занимаемые семьей Гиллеспи, ощущая себя древней старухой, а не двадцатиоднолетней женщиной. К горлу подступала тошнота, и единственным ее желанием было оказаться сейчас в объятиях Харта, где она могла бы дать волю чувствам и поплакать об ужасной жизни Дейзи. К сожалению, этим делу не поможешь. Вне всяких сомнений, Дейзи ненавидела своего отца достаточно сильно, чтобы решиться на разоблачение. Проблема была в том, что признание Гиллеспи казалось ей правдивым. Душевнобольной человек, коим он являлся, с глубокими сексуальными нарушениями, по ее мнению, все же не мог убить собственную дочь.
Бедняжка Дейзи. Франческа повторяла эти слова, как молитву. Представить невозможно, через что пришлось пройти двенадцатилетней девочке. Теперь она понимала, почему Дейзи стала такой. Неудивительно, что она мечтала вернуть Харта, ведь он дал ей свободу, независимость, был добр к ней.
Франческа остановилась перед закрытой дверью номера люкс, стараясь хоть немного совладать с эмоциями. Знала ли Марта, что творится под крышей ее дома? А Лидия? Она обязана выяснить, что было известно матери и дочери. Если Гиллеспи невиновен и Роуз тоже не причастна к убийству, значит, она теряет основных подозреваемых и последние ниточки, ведущие к раскрытию дела, – все одновременно. Обычно именно близкие люди становятся виновниками преступления, но Франческа не могла представить, что Марта или Лидия могут быть повинны в смерти Дейзи. Скорее уж они должны были желать смерти судье Гиллеспи.
Франческа не сомневалась, что Лидия что-то скрывает, пришло время это выяснить.
Дверь открыла Лидия и с удивлением посмотрела на Франческу.
– Могу я войти? – Она постаралась улыбнуться. – У меня вопросы к вам и вашей матери.
– Разумеется. – Лидия сделала шаг назад, пропуская гостью.
Франческа оглядела элегантно отделанную гостиную. Никого. Вероятно, Марта находится в одной из спален.
Она подождала, пока девушка закроет дверь.
– Я виделась с вашим отцом.
Лидия взглянула на нее с некоторым волнением.
– Что вы хотели сказать, мисс Кэхил?
– Я выяснила, почему Дейзи ушла из дома. Что-то промелькнуло в глазах Лидии, она прошла в глубь комнаты.
– Может, вы поделитесь со мной этой информацией? Я бы хотела знать, почему сестра меня бросила.
Франческа медленно подошла к Лидии, мысленно подбирая слова. Пожалуй, ей стоит рискнуть.
– Он пытался забраться и в вашу постель?
Лидия вскрикнула:
– О чем вы говорите?
– Я знаю, что Дейзи совратил собственный отец, Лидия. Я в ужасе от услышанного.
Лидия замерла.
– Вам лучше уйти, – наконец произнесла она, вскинув голову.
– Понимаю, это слишком болезненно…
– Думаю, вы ничего не знаете, мисс Кэхил, ничего! – Лидия задрожала, но выражение лица ее при этом оставалось решительным, словно она готовилась к бою.
– Вы знали об этом? Вы жили в одной комнате с сестрой? Или у нее была своя спальня?
На глазах Лидии выступили слезы.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! Какое имеет значение, жили мы в одной комнате или нет? – Голос ее срывался.
– У них были отдельные спальни, соединенные дверью.
Франческа вздрогнула и обернулась.
В дверях комнаты стояла Марта, одетая в утреннее платье, подчеркивающее ее бледность, глаза покраснели от слез.
– Мисс Кэхил собиралась уходить, – сказала Лидия.
Франческа посмотрела на нее, задаваясь вопросом, была ли это попытка оградить мать от неприятного разговора. Затем она перевела взгляд на Марту. Нет, она не могла убить Дейзи – Онору, – ведь она была ей родной дочерью. Почему же Лидия ведет себя как сторожевой пес, охраняющий покой хозяев? Что они все скрывают?
– У меня есть вопросы к вашей матери, – повторила Франческа, не сводя глаз с женщины.
– Моя мать в трауре! Разве вы не видите? Ей надо побыть одной! – Лидия почти срывалась на крик.
«Эта семья немало выстрадала», – подумала Франческа. Она не сможет причинить им еще больше горя. Но как бы она ни хотела задать им интересующий ее вопрос, способен ли, по их мнению, судья пойти на убийство, и проследить за их реакцией, чувство сострадания одержало верх.
– Примите мои соболезнования, я очень сочувствую вашей потере, – обратилась Франческа к миссис Гиллеспи.
Женщина кивнула, и пальцы ее побелели, когда она сжала платок.
– Прошу вас, мисс Кэхил. Сейчас не самое подходящее время, – вступилась Лидия.
Франческа переводила взгляд с матери на дочь.
– Я знаю, вы обе надеетесь, что убийца Оноры получит по заслугам, – начала она. – Для этого мне нужна ваша помощь, поэтому я прошу назначить время для встречи – удобное для вас, разумеется.
Марта Гиллеспи не произнесла ни слова. Она была подавлена.
– Прошу вас уйти! – воскликнула Лидия.
Франческа кивнула. Выйди из номера, она остановилась и приложила ухо к гладкой полированной поверхности двери. И была мгновенно вознаграждена.
– Она все узнает, – произнесла Марта дрожащим голосом.
Ей ответила Лидия:
– Нет, не узнает. Если ты ей ничего не расскажешь.Брэг постучал в дверь квартиры О’Доннела. Этот негодяй не ждет его, остается надеяться, что он дома. Ожидая ответа, он сильнее сжимал кожаную ручку кейса, обжигавшую ладонь. Деньги казались тяжелой ношей, якорем тянувшей его ко дну.
Перед глазами возник образ Ли Анны, заплаканной и перепуганной, умоляющей его скорее покончить с этим, заплатив О’Доннелу, сколько он захочет, чтобы уехал навсегда и оставил их в покое. Затем он увидел улыбающуюся Дот, помахавшую ему пухлой ручкой, а рядом Кейти, обратившую на него взгляд умных и внимательных глаз.
«Я все делаю правильно», – сказал себе Брэг. Не имеет никакого значения, что он комиссар полиции и обязан всегда поступать в соответствии с законом, даже в мыслях не позволяя себе его нарушать. Он обязан защитить свою семью. В этом случае выбор очевиден. Ли Анна еще очень слаба. Каждый раз, глядя на жену, он видит в ее глазах страх. Как долго она может жить в этом кошмаре? Даже Франческа признала, что лучшим выходом из положения будет заплатить О’Доннелу и избавиться от него.
Брэг ждал. Перед глазами мелькали отвратительные картины – О’Доннел цепляется за жизнь, а он, Брэг, душит его безжалостно, уверенно и методично. У каждого
Но он не должен поддаваться на столь примитивные провокации. Он разумный человек и способен себя контролировать.
За дверью послышались шаги. Брэг напрягся. Вот и хозяин дома.
Он поразился тому, как чувствует приближение О’Доннела, словно они близкие люди, словно он много раз встречался с ним в жизни. Этот человек принадлежит к отбросам общества и никогда не изменится, он будет возвращаться и доставлять проблемы снова и снова.
Однажды он может вернуться и опять потребовать денег.
По вискам стекал пот. Если бы он не был служителем закона, убийство оставалось бы самым верным способом избавиться от О’Доннела, давало бы надежду, что тот уже никогда не вернется.
– Кто? – Майк О’Доннел распахнул дверь.
Брэг не ответил.
Франческа стояла перед закрытой дверью дома Дейзи, ожидая, когда появится Гомер. Ее вновь охватила грусть, и переживания за Дейзи тяжким грузом навалились на плечи. Сможет ли она это вынести?
– Мисс Кэхил! – Гомер, наконец, открыл дверь.
Она удивилась, оглядев дворецкого – вместо строгого темного костюма на нем был повседневный наряд.
– Позвольте войти? Вы куда-то собрались?
– У нас сейчас нет работы. В доме идеальная чистота, учитывая, что нам запрещено входить в кабинет и покои мисс Джонс. Мистер Харт оставил необходимые инструкции. Я решил навестить дочь в Стейтен-Айленд.
– Уверена, мистер Харт не будет возражать. – Франческа заставила себя улыбнуться. – Не стоит задерживаться из-за меня, Гомер. Я пришла посидеть здесь и подумать.
– С вами все хорошо? – заволновался дворецкий.
– Не вполне.
– Но… мистера Харта отпустили. Он невиновен, правда?
Франческа слабо улыбнулась:
– Да, он невиновен. Но дело не в Харте. Я только что узнала очень печальные новости о Дейзи. Будь она жива, я бы никогда, никогда не сказала ей ни одного грубого слова.
Гомер смотрел на нее с удивлением, Франческа поспешила взять себя в руки и перестать трястись.
– Я хотела бы остаться одна. Сейчас я никого не хочу видеть.
Гомер колебался, и ей пришлось поторопить его заняться своими делами.
Наконец Франческа осталась одна в огромном холле и огляделась. Кремового цвета стены, до блеска отполированный пол. Внезапно из приоткрытых дверей первой гостиной выпорхнула Дейзи, элегантная и легкая, как прежде. Она весело улыбалась Франческе.
Та опустила голову и вздохнула. Как просто представить Дейзи живой, такой, какой она была всегда! Франческа смахнула слезу со щеки.
– Я сожалею, что не знала тебя лучше, – прошептала она, проходя в салон, где несколько раз принимала ее Дейзи. – Я бы так не боялась тебя, ведь ты очень красива, а я всегда была не уверена в себе.
В комнате словно замерла жизнь, интерьер казался Франческе нереальным, похожим на картину. Сама того не сознавая, она надеялась ощутить присутствие Дейзи, понимая, что это ничего уже не изменит. Однако гостиная была сейчас безлика.
Франческа вышла, едва сдерживая рыдания. Дейзи много страдала в детстве. Как человек мог поступить так жестоко с собственным ребенком? Почему никто не вмешался и не прекратил это? Франческа остановилась у входа в кабинет.
– Прости, что мы часто ругались, – прошептала она. – Теперь я все понимаю. Правда.
В кабинете было тихо и темно, когда-то, возможно, уютно, но не сейчас. Даже в сумраке были видны темные пятна крови на персидском ковре на полу.
– Кто это сделал? Дейзи, я найду убийцу, но сейчас я в растерянности. Тебя убил отец?
Разумеется, ей никто не ответил. Однако эта комната не казалось такой пугающе пустой, как гостиная.
Франческа напряглась. Она не одна в этом маленьком кабинете. По телу пробежали мурашки, и она обернулась.
За ее спиной стояла Марта Гиллеспи.
– Почему вы не оставите умерших в покое?
Прежде чем Франческа смогла ответить, перед ней возникло черное дуло пистолета, направленного на нее Мартой.
– Почему вы не оставите нас в покое?Брэг смотрел на О’Доннела и сожалел, что он не такой, как его брат. Если бы, волею судеб, на его месте был Харт, которому необходимо было защитить Франческу, он не раздумывал бы, а избавился бы от О’Доннела раз и навсегда. Брэг был в этом уверен.
В глазах О’Доннела вспыхнул страх, потом удивление. Затем он обратил внимание на кейс в руках Брэга и явно испытал облегчение. Брэг прошел в комнату, думая лишь о том, что у него с собой пистолет, и о том, сколько тел скрывают воды Ист-Ривер. В душе закипала ненависть. Как получилось, что он отступил от обязанности соблюдать закон и приближается к тому, чтобы стать убийцей?
У кухонного стола он увидел Бет О’Брайен, не сводившую глаз с кейса в его руках. За спиной раздался звук закрывшейся двери. Брэг чувствовал, что и О’Доннел смотрит только на его кейс. К тяжести в душе добавилось отвращение.
– Полагаю, ваша очаровательная жена рассказала, как сложно нам жилось в последние месяцы, – начал О’Доннел, подходя к Брэгу.
Того переполняла ярость. О’Доннел посмел угрожать Ли Анне. Брэг решил ответить и сам поразился, как спокойно звучит его голос.
– Она сказала, что вы решили начать все сначала. На юге проще найти работу. – Он подошел к столу, даже не взглянув на стоящих рядом Бет и Майка, лишь мельком отметив их положение. Брэг положил кейс на стол и принялся расстегивать замки. Открыв крышку, он продемонстрировал им пачки банкнотов.
– Полагаю, такой подарок будет кстати. – Сердце забилось сильнее, к горлу подкатила тошнота. Стараясь по-прежнему не смотреть на них, он добавил: – Можете пересчитать.
О’Доннел издал ликующий возглас и бросился к вожделенному кейсу.
– В этом нет необходимости, комиссар. Эй, знаете что? С такими родственниками нам больше не о чем беспокоиться.
Брэг сделал шаг назад. Он боялся, что больше не сможет владеть собой. Ведь так просто вытащить револьвер и покончить с этой парочкой навсегда. Если он сейчас этого не сделает, они вернутся, он был уверен в этом, как в том, что солнце завтра обязательно взойдет.
– Похоже, я заставил леди задуматься, – оскалился О’Доннел. Он взял пачку денег, повертел в руках и положил обратно. – Такая жена может убедить мужа сделать все, что угодно.
Брэг сам не понял, как вскинул руки и с силой сжал горло О’Доннела, прижав его к стене. Глаза у того выкатились из орбит, лицо налилось кровью.
– Ты грязный ублюдок! Не смей упоминать о моей жене!
Лицо О’Доннела стало бордовым. Ведь это так просто.
– Вы его задушите! – завизжала Бет, хватая Брэга за руку.
Он убьет это жалкое существо, и никто никогда не узнает. Они будут свободны.
О’Доннел захрипел, в глазах застыл ужас.
Об этом будет знать он.
Брэг опустил руки и отошел назад.
– Никогда не говори о моей жене. Понял меня?
О’Доннел рухнул на колени, потирая красную шею со следами его пальцев.
– Убирайтесь, – взвизгнула Бет. – Уходите. Деньги наши – убирайтесь!
Брэг повернулся к ней. Ее глаза наполнились ненавистью, с лица сползло благостное выражение, которое делало ее похожей на добрую бабушку.
Он не смог убить О’Доннела – он не способен это сделать.
– Вы оба арестованы, – произнес Брэг и потянулся к карману пиджака. Достав наручники, он защелкнул один браслет на запястье О’Брайен, второй прикрепил к ножке стола. Женщина была вынуждена сесть.
От неожиданности она вскрикнула. Рывком она заставил кашляющего О’Доннела встать. Брэг надел наручники и на него.
– Ты еще об этом пожалеешь! – прохрипел тот.
– Уже почти пожалел, – кивнул Брэг.