Смертельный эксперимент
Шрифт:
– Очень хорошо, – сказала мой доктор. – Значит, в тот момент, когда начался приступ, вы занимались чем-то возвышенным или противозаконным. А раньше вы этим занимались?
– Мы ведем гипотетический разговор?
– Конечно.
– Тогда – да.
– Я правильно понимаю, что раньше, когда этим занимались, никакой боли вы не ощущали?
– Правильно.
– Обычно я не тороплюсь с выводами, – она слегка надула губы, – но вы ведь пациент не обычный. Мне кажется, что, помогая вам, я защищаю других людей.
– Благодарю вас, – ответил я. – Так каков же ваш вердикт?
– Мы не так долго с вами работаем, чтобы я могла
– Чего?
– Психосоматического болевого синдрома.
– Психосоматического? У меня что, синдром? Да Глэдис Найт [31] просто обзавидуется.
– Такой синдром является частью защитного механизма, который создает ваше подсознание, чтобы компенсировать нерешенные эмоциональные проблемы. Короче говоря, ваше подсознание не хотело иметь никакого отношения к тому, что вы делали в тот день, когда почувствовали этот приступ. И оно ответило вам единственным доступным ему способом – болевым приступом.
31
Известная соул-певица, которая в 1980-х гг. проходила лечение от игрового синдрома.
– Вы что, это серьезно?
– Абсолютно серьезно. Ваше подсознание создает приступ боли, чтобы вы прекратили делать то, что делаете в данный момент. Оно заставляет вас сконцентрироваться на боли. Если вы не прекращаете, то боль усиливается. Ваше подсознание твердо настроено на то, чтобы вы прекратили делать то, что доставляет ему столько дискомфорта, и не важно, что это такое на самом деле. И если вы с этим ничего не сделаете, то можете в один прекрасный момент просто умереть.
– И что, это обычная вещь? – спросил я, поразмышляв несколько минут.
– Да, хотя боль обычно возникает в области спины.
– Тогда почему у меня заболело сердце?
– А вы посмотрите на себя в зеркало, – предложила Надин. – Вы здоровы как бык. Уверена, что спина у вас никогда не болела, правильно?
– Правильно.
– Так вот, ваше подсознание знает, что в боль в спине вы просто не поверите. Оно очень умное, это подсознание. Оно не станет создавать боль, от которой можно отмахнуться или на которую можно не обратить внимания. В вашем случае я возьму на себя смелость предположить, что ваш отец или кто-нибудь еще в вашей семье умер от сердечного приступа.
Я почувствовал, как внимательно она смотрит на меня, наблюдая за моей реакцией.
– То есть вы хотите сказать, что эта боль – своего рода дымовая завеса, которой мое подсознание хочет оторвать меня от того, что я делаю в момент ее возникновения?
– Совершенно верно. И радуйтесь, что это был не колит.
– Колит?
– Это самая страшная из всех психосоматических болей.
– Хуже, чем боль в сердце?
– Намного.
– Что ж, – согласился я, – но как мы уже говорили, то, что я делал в тот раз, я до этого проделывал неоднократно.
– Еще раз все тщательно вспомните, Донован. Пари держу, что в тот раз происходило нечто особенное.
То есть она говорила мне, что мое подсознание предупреждало меня о том, что оно не хочет, чтобы я убил сестер Петерсон… Нет, не так. Мое подсознание пыталось меня остановить. Но почему? Я убил десятки, ну хорошо, больше сотни человек
Так что же так отличало сестер Петерсон от всех остальных?
Ответ вертелся где-то у меня в подкорке, но я никак не мог ухватиться за него. Может быть, я слишком сильно хотел вспомнить что-то, что мое подсознание хотело от меня скрыть? Лучше всего было отложить это в сторону – потом само всплывет.
Я поднялся. Надин тоже поднялась. Мы пожали друг другу руки.
– Вы вернетесь? – спросила она.
– Вы дали мне много пищи для размышлений.
– Вам это было необходимо, – ответила она.
– Я свяжусь с вами.
На секунду мне показалось, что она хочет сказать что-то еще. Мысль промелькнула на ее лице – и исчезла, как клочок бумаги, подхваченный ураганом. Но в конце концов она решила промолчать, и мне не оставалось ничего больше, как теряться в догадках, что бы это могло быть.
А потом мне пришло в голову, что, возможно, именно таким способом она заставляет своих пациентов возвращаться к ней.
Глава 18
На аэродроме в Трентоне у «Сенсори ресорсез» стоял «Гольфстрим» [32] , который возвращался в Лос-Анджелес. Мы с Калли воспользовались им, чтобы добраться до Вегаса. С такими поездками выбирать не приходится. В нормальной жизни самолет бронировался бы на рейс туда и обратно, но я не жаловался. Просто мне придется арендовать какой-нибудь самолет за свои кровные, чтобы вернуться назад в четверг. Я оставлю его за собой до вечера четверга и полечу на нем на похороны Чарли, которые состоятся в пятницу, вместе с Кэтлин.
32
Марка небольшого самолета, широко используемого в бизнес-авиации.
Полет из Трентона в Вегас на Гольфстриме занимает около четырех часов. Достаточно времени, чтобы наговориться всласть, но мы молчали большую часть пути. Я все никак не мог перестать думать о том, что доктор Крауч сказала мне о физиологии болевого синдрома. Ведь пока я не пойму, что вызывает боль, мне придется жить в постоянном страхе, что она может возникнуть в самый неподходящий момент. Подобный физический недостаток может оказаться смертельно опасным в моей работе.
– Цирк дю Солей, – произнес я.
– Что «цирк дю Солей»? – Калли подняла на меня глаза.
– Я не знал, что ты такая поклонница перформанса.
– Ты многого обо мне не знаешь, – отреагировала она.
Верно, подумал я, хотя и знал я не так уж мало.
Вот вам история о том, как появляются Калли: вам восемь лет от роду, вы смотрите телевизор, играете во дворе, ходите в школу, и у вас самая лучезарная улыбка и веселый смех в городе. А потом, в один прекрасный день, вы играете во дворе у своей подруги, и небо затягивается тучами, и вы решаете, что если будете бежать достаточно быстро, то успеете вернуться домой до дождя, тем более что дом ваш расположен всего в паре кварталов. Поэтому вы бежите.