Смертельный номер. Гиляровский и Дуров
Шрифт:
– Пойдемте за кулисы? – спросил я у Лины и Анатолия.
– Зачем? – быстро спросила госпожа Шварц. – Там Альберт.
Потом, вероятно, поняв двусмысленность сказанного, продолжила:
– Ведь ничего страшного не произошло. Такое уже бывало. Альберт Иванович сам распорядится. Лучше пойдем в мой кабинет.
Слово «мой», как мне показалось, она произнесла с отчаянием.
– Прошу прощения, у меня есть кое-какие дела, – извинился Дуров-младший, – Владимир Алексеевич, мы ведь с вами увидимся
Он посмотрел мне в глаза, давая понять, что хотел бы подробней все обсудить, но – без Лины.
– Конечно, – кивнул я, – дня через два.
Дуров откланялся и вышел. Вслед за Линой я пошел по коридору. В кабинете она рухнула в кресло и, прижав платок к глазам, вдруг всхлипнула.
– Ничего, не обращайте на меня внимания, – слабым голосом произнесла госпожа директор. – Это все нервы, вы понимаете.
Я все понимал.
Лина несколько раз глубоко вздохнула, вытерла покрасневший нос платком и, скомкав его, бросила в ведро для бумаг.
– Как это случилось? – спросила она наконец. – Что вы скажете? Неужели это конюх…
Я покачал головой:
– Похоже на то.
– Но ведь я приказала начальнику конюшни отправить его домой!
В этот момент дверь распахнулась и в кабинет влетел Саламонский. Он схватил графин с водой и налил себе в стакан. Выпив воду одним глотком, Альберт Иванович со стуком поставил стакан обратно.
– Какого черта! – зарычал он на Лину. – Почему ты не выставила этого проклятого немого?
– Я это сделала! – протестующе вскричала Лина.
– Да? – он издевательски передразнил голос жены. – И как это? Ты его выставила, а они тут!
– Не знаю! Не знаю, как он оказался в цирке!
– Ага! Не знаешь. Какой ты директор? Какой? Даже с конюхом управиться не можешь!
Саламонский повернулся ко мне.
– Вот вы были правы! Правы с этим мерзавцем! Когда его найдут, я удавлю его вот этими руками!
– А его ищут? – спросил я.
– Ищут!
Лина встала.
– Альберт Иванович, – сказала она дрожащими губами, – вы обвиняете меня совершенно зря. Я лично отдала приказ не пускать Шматко в цирк.
– Кому? Кому ты отдала приказ?
– Воронину, начальнику конюшни.
– Дурак твой Воронин!
– Это твой Воронин. Ты его нанимал! – возразила Лина.
– Так пойди и поговори с ним. Уволь его! Зря! Зря я на тебя оставил цирк! Нет, надо это прекращать!
– Не надо мной командовать! – вдруг завизжала госпожа директор. – Я отлично знаю, отчего ты так вдруг всполошился! Это из-за своей девки, из-за этой Макаровой! Ножку подвернула! И ты тут же на арену – на виду у всех! На руках ее понес! Боже! Какой позор! На глазах у всех!
Она упала в кресло, обхватила голову руками и зарыдала. Саламонский вдруг смутился.
– Лина, перестань! – сказал он. –
Но госпожа Шварц вдруг со всей силы стукнула кулаком по столу – так, что задребезжал письменный прибор.
– Вон! – закричала она. – Вон отсюда! Оставьте меня все! Уйдите! Уйдите!
Мы с Саламонским переглянулись. Потом Альберт сделал мне знак, и мы поспешно вышли из кабинета, оставив там рыдающую Лину.
Аккуратно притворив дверь, Саламонский прошептал:
– Перенервничала, сами понимаете… Пойдем в другое место.
– Куда?
– А хоть в контору. Там сейчас никого.
19
Выигрыш
Мы спустились в контору цирка. Саламонский поставил стулья – один напротив другого и сел на один из них, предложив мне занять другой. Он был сильно взволнован, хотя и старался сдерживать себя.
– Как себя чувствует Лиза? – спросил я. – Что с ней?
– Доктор примчался, посмотрел – похоже, никакого перелома, – ответил Альберт Иванович, – Может быть, вывих. Или растяжение. Или сильный ушиб.
– А может, трещина?
– Бог знает, надеюсь, что нет. Вроде обошлось.
– Не скоро поправится? Выступать не сможет пока? – спросил я.
Альберт Иванович не ответил, он уперся взглядом в стену, обдумывая что-то, а потом повернул ко мне свое большое лицо.
– Владимир Алексеевич! – выдохнул Саламонский. – Как же это? А? Что ж такое? Ведь этот немой – с виду безобиднейший человек! А такое зверство!
– Кстати, Альберт Иванович, – начал я, – вы не помните, когда у вас появился этот конюх?
Саламонский озадаченно уставился на меня.
– Я вам подскажу. Это случилось пять лет назад. После того, как вы выкупили цирк Никитиных.
Саламонский помрачнел.
– Да… Припоминаю.
Я решил не отпускать его с крючка.
– А вот еще припомните, кто вам его порекомендовал?
Альберт отвел глаза:
– Ну… Есть такой человек.
– Дёмка Тихий?
Альберт Иванович удивленно взглянул на меня и немного помедлил с ответом.
– Да… – Саламонский наморщил свой большой лоб. – В смысле, вы действительно считаете, что все эти убийства – его рук дело? Немого?
– Не исключено, – кивнул я. – Причем не только сейчас, но и тогда – пять лет назад.
– Не верю, – помотал головой Альберт Иванович. – Он же дурак.
– Или просто притворяется дураком. Как удобно – немой, дурачок… С другой стороны, он скорее всего просто исполнитель. А все убийства придумывал сам Дёмка.
– Да ладно! Зачем все это Дёмке? – устало и недоверчиво спросил Саламонский.
– Пока не знаю, – ответил я честно. – Я только установил связь между убийствами и этой бандой. И… И вами.