Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
– То, что на нем смерть этой молодой женщины – как ее, Сериз? – никому и никогда не удастся доказать, хотя Мак-Гоннигал и сообщил мне, что у них обнаружена пропажа какого-то количества героина, Изъятого примерно за месяц до этого. Он считает, что управление будет стоять на этом. И все.
– А что Бутс? – спросила я. – Как его предвыборная кампания в следующем месяце?
Мюррей скривился в гримасе:
– Это же Чикаго, моя дорогая. Вчера на заседании окружного совета его встретили овацией… Аплодировали стоя,
– Он не отступился от Роз?
– И здесь то же самое. Она слишком популярна в латиноамериканских кварталах Чикаго. Если Бутс ее выставит, ему придется распроститься с голосами Гумбольдт-парка и Логан-сквер. Кроме того, ее поддерживают и мексиканцы за пределами Чикаго.
– Тогда почему же она так тряслась? – взорвалась я. – В чем тут дело, в конце концов? Чего она так боялась – вот что не давало мне покоя с самого начала. Я уж думала, там двоемужество или, скажем, куча незаконнорожденных детей. А здесь… все тот же бизнес. Пусть и незаконный, но для Чикаго это обычное дело. Меня уже тошнит от всего этого. Но чего же она все-таки боялась?
Мюррей пожал плечами.
– Ну, может, чувствовала себя недостаточно защищенной. Все-таки первая женщина, которую Бутс по-серьезному решил поддержать. Первая латиноамериканка. Может, опасалась, что для нее будут другие правила игры. Я думала, ты лучше, чем кто-либо другой, можешь понять, в чем тут загвоздка.
А я вдруг почувствовала себя смертельно усталой, такой усталой, что не смогла вразумительно ответить на его вопрос об Элине. Кажется, стала засыпать на его последнем слове.
– Иди ложись, детка. «Женщина-чудо» еще раз спасла свой город. Иди поспи. – Он погладил меня по плечу и ушел, безмерно благодарный мне за ту журналистскую славу, которая ему досталась за мой счет.
Ближе к вечеру – я успела немного поспать – зашла Вельма Райтер. Когда Лотти объявила, кто пришел, мне захотелось спрятаться обратно под одеяло. Но вместо этого я доковыляла до гостиной и приготовилась к казни. Вельма стояла посреди комнаты и нервно вертела в руках последний номер «Стар».
– Неплохую историю ты тут раскопала, – проговорила она сухим, скрипучим голосом.
– Не думаю, чтобы это сильно повредило Роз, – устало произнесла я. – До выборов еще целый месяц.
– Даже не знаю, на кого я больше зла, – сказала она. – На Роз – за то, что проделала такое, или на тебя – за то, что выволокла это на свет Божий. За то, что пошла против сестры.
– У меня нет ответа на этот вопрос, Вельма. А что, быть феминисткой означает поддерживать абсолютно все, что делают твои «сестры»? Даже если это не согласуется с твоими собственными принципами?
– Но ты же могла поговорить
– Я пыталась. Она не пошла на это. Слишком уж ей хотелось золотых яблок, и только для себя одной. Но в яблоках могут быть черви, об этом она не подумала?.. И все же она справится с этой работой. Справится лучше любого другого, Вельма, я уверена.
Вельма вскинула руки.
– Нет, для меня это слишком. Лучше мне было заниматься своей фотографией. Намного спокойнее и надежнее.
Я взглянула ей прямо в лицо.
– Вельма, у тебя очень хорошие, честные фотографии. И они тоже требуют риска, я бы сказала, эмоционального риска. Этого ты ищешь и в каждой женщине, которую снимаешь. Я тоже этого ищу. И не прощаю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца или когда спекулируют на старых привязанностях. Или когда заставляют… иметь дело с червями.
– Ты же знаешь, она это делала не ради денег.
Я ответила нетерпеливым жестом:
– Знаю-знаю, она пошла на это ради своего двоюродного брата, ради семьи, ради соплеменников… ради того, чтобы испаноговорящее население получило большой кусок пирога… Мотивы самые распрекрасные, и все же мне это не нравится.
Вельма долго, не мигая, смотрела на меня.
– По тебе, Варшавски, видно, что ты не боишься рисковать. Отдаю тебе должное. Я сегодня ушла от Роз, уволилась. Она, она… – ее большие полные губы искривились. – Она… ты не поверишь, она говорила со мной, как родная мать, которая поет своему младенцу колыбельную. И подумать только, что было на самом деле… Даже думать об этом не хочется. В общем, я должна была уйти.
Я молча кивнула. Вельма проглотила слезы, резко повернулась и вышла из комнаты.
Глава 48
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
В субботу, по дороге к мистеру Селигману, я заехала в дилерскую контору «Понтиак» на улице Вестерн и купила себе ярко-красный «транс-ам». У меня никогда еще не было нового автомобиля, тем более такого, в сто восемьдесят лошадиных сил и с двумя выхлопными трубами. Я не очень ясно себе представляла, где взять деньги, чтобы расплатиться за нее, но когда машина тронулась с места и я набрала скорость пятьдесят, буквально дунув на газ, мне стало ясно – вот та машина, о которой я мечтала всю жизнь.
Надо бы ехать в Норвуд-парк. Айлин все-таки решила не отменять день рождения – она столько времени к этому готовилась и столько людей ожидали этого праздника… Соседи даже предоставили свои лужайки для пикника.
Сначала я позвонила Айлин и сказала, что не в силах видеть Бобби, но она стала умолять меня прийти:
– Пожалуйста, Вики, попытайся понять. Майкл – его крестник; он для Бобби все равно как седьмой ребенок, и, кроме того, он был его опорой в управлении. Бобби кричал на тебя только потому, что ему было слишком больно.