Смесь бульдога с носорогом

Стрельцова Маша

Быстренько набрав номер Ворона и сказала:

— В общем, первое звено у меня есть, до обеда меня не будет, а там встретимся.

— Ты всегда так лаконична? — хмуро спросил он.

— А чего вату — то катать? — хмыкнула я, откручивая кран и затыкая пробкой ванну. — Мне не за это деньги платят. Кстати — ты аванс приготовил?

— С тобой неприятно иметь дело, — произнес он.

Плеснув от души пены, я добавила горячей воды и рассудительно заметила:

— Ты определись, я должна тебе нравиться или деньги искать? Если нравиться, то это гораздо дешевле, 500 рублей

в час и не ко мне, но телефон знакомых девочек по вызову подскажу без проблем.

— Если таких же страшных как ты — то лучше не надо, — не полез за словом в карман Ворон.

Я молча нажала на кнопку отбоя.

Потом кое — как засунула волосы под полиэтиленовую шапочку и залезла в ванную. Телефон тут же зазвонил.

— Да, — спокойно отозвалась я, намыливая левую ногу.

— Ты что, обиделась? — раздался покаянный голос Ворона.

— Потом обсудим. Приготовь аванс, — бесстрастно сказала я и нажала на отбой.

Козел!

Тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde!

— Машка! — раздался вопль Маруськи через несколько минут.

— Ну? — лениво отозвалась я.

— Старушка! — Маруська возникла на пороге ванны и бросила мне полотенце. Пока я вытиралась, она села на стул и поведала :

— Короче, мне домой нельзя.

— Вот и славненько! — обрадовалась я.

— Представляешь, Сереге своему сейчас позвонила — на меня там все старушки ополчились, вчера чуть ли не митинг устроили около подъезда.

— А чего им надо? — удивилась я.

— Так права моей сумасшедшей бабули отстаивают, — мрачно отозвалась подруга, — кто б мои права на спокойную жизнь у нее отстоял.

— Отстоим, не переживай, — подбодрила я ее, и натянула халат.

— Ты меня кофеем сегодня поить будешь? — улыбнулась Маруська.

— Блин, ну а куда ж я денусь? — ответила я и мы пошли на кухню. Через десять минут мы попивали кофе и думали как жить дальше.

— Мне б отоспаться, — мечтательно заявила Маруська.

— Ага, спи, а я по делам скатаюсь, — кивнула я.

— Когда приедешь? Давай я к твоему возвращению персиковый пирог испеку?

— И коту баксы поменяешь? — уточнила я.

— Поменяю, — согласилась она.

— Тогда к пяти часам я наверно приеду обратно, — взглянула я на свой крутой ролекс.

За что Маруську люблю — готовит гениально. От меня же все бойфренды, которых я вовремя не приворожила, посбегали. Потому как парни — создания странные. Точно знаю, что когда они живут одни, то способны питаться чуть ли не сухой перловкой. Однако стоит им завести девушку — и все меняется. На завтрак нам надо телячью отбивную, на обед — комплекс из трех блюд минимум, ужин — это вообще святое и приравнивается к празднику. А я готовить не умею и потому спокойно пью кофе на завтрак и заказываю пиццу на обед. Поэтому я и живу одна, наверное.

Выпив кофе, я потянулась за трубкой и позвонила матери.

— Алло, — раздался в трубке ее голос.

— Мам, эт я. Ты в бабушкином доме давно была?

— Ну здравствуй, ты там как ? — осторожно спросила мать.

— Я нормально, не переживай, — успокоила я ее.

— Точно? А то давай

я приеду?

— Точно — точно! — перепугалась я. — Я, собственно, в деревню собралась, отцу чего передать?

— Что б он сдох скорей, алкоголик чертов! — выкрикнула мать.

— Ага, ясно, целую, — быстренько протараторила я, но мать была начеку.

— Погоди, — велела она, — когда приедешь?

— Вчера была, — удивилась я.

— Ну спасибо, уделила матери минутку, — вредно произнесла она.

Я, памятуя, что спорить с ней бесполезно, заканючила:

— Ой, мам, ну ты же знаешь — поспать не успеваю…

— А кто виноват? Пошла б в педагогический, как я хотела, жила б сейчас спокойно, — ответила мать. Моего занятия она категорически не одобряла.

— Ну мам, — предупреждающе буркнула я. Я тоже не одобряла ее нотации.

— Ладно, большая уже. — Скрепя сердце мама остановила поток нравоучений и спросила : — Так ты чего в деревне — то хотела?

— Да вот, надо съездить.

— Зачем?? — изумилась она.

— Позагорать, — буркнула я. — Там все нормально, не знаешь?

— А что может случиться?

— Бог мой, — я начала терять терпение, — возможно, там уже на крыше березки растут, или вообще местные на дровишки разобрали. Я ж там четыре года не была!

— Отец твой там живет, так что ни березкам ни дровишкам я не удивлюсь, — сухо обронила она.

— Хм, все еще? Ну ладно, пока тогда. На днях заеду, — и я отключилась.

Слово «твой отец» мать произнесла таким укоризненным тоном, словно за этот факт я несу персональную ответственность. Папа был алкоголиком по складу души. Во всяком разе вылечить я его так и не смогла. Для этого надо хоть немного желания самого подопечного избавиться от тяги. Но этого мне бабушка не сказала, пока я сама не поняла потом на собственном опыте. За несколько лет я перепробовала все до единого заклинания на отце. Причем неудачи я объясняла тем что у меня недостаточно силы. Каждый раз чувствуя, что я стала опытнее и сильнее, я заново принималась за папу. Но потом я разделила с ним его душу по праву кровного родства — есть такое сложное заклинание — и за то краткое мгновение я его поняла полностью. Отцу нравилось пить. Нравился вкус водки, нравилось как она обжигающей струей бежит по пищеводу. Но больше всего — нравилось то, что она дает — его собственный мир, где он — умный и сильный мужчина. В этом мире все легко и просто, женщины — красивее, проблемы не имеют значения, а значит, их нет. В этом мире ему было светло и спокойно, и алкоголь был единственным проводником в него. Поэтому мой папа любил водку.

Мать же моя, как я уже упоминала, до невозможности правильна. Отцу приходилось очень тяжко. Мать его пилила денно и нощно, пока наконец бедный папик не догадался сбежать в деревню в бабушкин дом. Я была за него очень рада — папик наконец — то зажил счастливо и спокойно. Самогона в деревне навалом, картошка и огурчики соленые на закусь свои — чего еще ему надо для счастья?

Как бы то не было, я насыпала нарезанной телятинки Баксу, одела легкие шорты с майкой, чмокнула любимую подружку и отчалила в деревню.