Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви
Шрифт:
За несколько следующих дней блог Целести заполнился комментариями, мнениями и декларациями, по большей части от безымянных людей, с которыми мы никогда не встречались и не разговаривали. Некоторое количество было от моей преследовательницы с той стороны земного шара, которая написала длинную обличительную речь, в которой назвала меня «социопатом», а Амбер — «шлюхой, разрушившей семью.» Создавалось впечатление, что весь Интернет хотел оценить ценности нашего брака или их отсутствие.
Некоторые анонимные комментаторы пришли в наши блоги для того, чтобы сообщить нам, что мы обязаны оставаться вместе, так
Основной темой обсуждения развода, особенно между не знающими нас людьми было то, что я пытаюсь поменять одну партнёршу на другую. Вынужденный выбирать между двумя женщинами, я, вместо того, чтобы соблюдать свои обязательства, выбрал новую партнёршу вместо старой.
На самом деле я не выбирал между Целести и Амбер. Передо мной был выбор между двумя способами жить, двумя этическим системами, двумя способами думать об отношениях, двумя наборами ценностей. Целести на самом деле не хотела полиамории, её идеал выглядел похожим на Оззи и Харриет. Напряжённость была вплавлена в наши отношения с самого их начала. Хотя мы оба стремились к компромиссу и оба немало потрудились для того, чтоб построить устраивающие нас обоих отношения, напряжение всегда присутствовало в виден незаметного и привычного фона.
Я предпочёл страху отвагу, а конформности — индивидуальность. Амбер разбудила дремлющую часть моей личности, которая хотела жить без компромиссов. Мне казалось, что я был заперт в тёмном чулане, но теперь, когда я уже почти позабыл об этом, двери раскрылись и я, моргая, очутился на свету.
Мы думали о правилах, которые обеспечили бы нам безопасность, но Амбер всё изменила. Она дала нам возможность понять, что возможно что-то другое, и я выбрал именно это что-то. Она показала мне то, что должно было быть очевидно с самого начала, но по какой-то причине я провёл годы и десятилетия полностью неспособным увидеть, что я могу найти именно то, что ищу.
Она также показала мне, что компромиссы, которых мы достигли с Целести, не были этичными. Я причинял боль тем, кто меня любил. Разумеется, без злого умысла и даже не понимая этого, но боль не становилась от этого меньше. Если бы я продолжил двигаться тем же курсом, я бы продолжал снова и снова причинять людям боль.
Мои ценности изменились. Изменилось и моё представление о возможном. Я больше не мог оправдать свои соглашения с Целести моралью. Теперь я мог ясно видеть последствия обсуждения договорённостей, влияющих на других людей без их участия, а раз я однажды увидел это, вернуться назад было уже нельзя.
Целести была смущена и обижена. «Это не то, на что я подписалась. Я просто хочу нормальных отношений. Разве я слишком много хочу?»
В том, что она хотела, не было абсолютно ничего неправильного, это просто было то, что я не мог ей дать. Она не сделала ничего дурного, но я всё равно не мог оставаться с ней. Я стоял на распутье, и одна дорога вела обратно к отношениям
По правде говоря, мы и так уже были вместе слишком долго.
Не была ли модель отношений с большим равенством, которую я искал всего лишь миражом? Я по-прежнему не видел много людей, которые бы так делали. Но Амбер заронила в меня веру в то, что это возможно. Она была моим жирафом. И если она существовала, может быть существуют и другие жирафы.
Заговорить о разводе было одной из труднейших вещей, которые я когда-либо делал в своей жизни. Расползающаяся по Интернету история — очередной скучный пересказ старого как мир сюжета о мужчине, который захотел заменить надоевшую старую жену на новую возбуждающую любовницу — не помогала.
Комментарии продолжали нагромождаться в блоге Целести, в моём блоге и почтовом ящике. Я взял за правило мне обсуждать наше расставание публично, в том числе в моём блоге и социальном круге. Уровень ярости, продемонстрированной совершенно незнакомыми нам людьми в блоге Целести озадачивал и немного пугал. Я не питал к Целести вражды и не хотел, чтоб кому-то приходилось выбирать между нами. Не хотел я и спорить с незнакомцами о своей личной жизни. На вопросы людей из нашего социального круга я отвечал только: «Мы с Целести решили, что не хотим оставаться женатыми.»
Несмотря на это, наш социальный круг всё равно распался. Девушка Гая, та самая, что злилась на то, что я начал встречаться с Марианной, оставила в моём блоге ряд едких комментариев. В своём блоге она тоже писала яростные тирады, описывающие мои предполагаемые происхождение, мотивы и посмертную судьбу моей души, побуждая незнакомых людей высказывать свои версии. Она вслух размышляла о том, как мы могли прийти к этому решению, придумывая подробности и наши возможные слова в дискуссиях, которым она никогда не была свидетелем.
Это создало грандиозное напряжение в моих отношениях Гаем, как в личных, так и в профессиональных. Я по прежнему принимал на своём сайте плату за регистрацию Onyx через его счёт. В тот момент, когда мы с Целести решили расстаться, Гай должен был мне деньги за несколько предыдущих месяцев регистраций. Не то, чтоб это было особенно много денег — чуть меньше тысячи долларов, но в своём письме он ясно дал мне понять, что этих денег я не увижу ни при каких обстоятельствах. Вот так и прекратилось наше деловое партнёрство, длившееся десятилетиями. Это письмо стало последним произошедшим между нами общением.
Мне пришлось завести собственный счёт, пригодный для приёма денег по карточкам. На это ушли недели, в течение которых запросы на регистрацию копились. Когда я наконец запустил его и присоединил к своему сайту, я оказался немного шокирован полученным количеством денег. Так как я больше не отдавал Гаю сорок процентов и осознал насколько много денег я отдавал ему все эти годы, я почувствовал себя отчасти ослом, из-за того, что не обеспечил себя собственной возможностью принимать платежи гораздо раньше. Я вернул себе ту тысячу долларов, которую он зажал, всего за пару месяцев и ругал себя за то, что не сделал этого годами ранее.