Смирись или борись!
Шрифт:
– Да я ничего... Ненароком вышло...
– оправдывался сарацин, а потом кинул пригоршню какого-то порошка наземь и исчез в возникшем дыму.
Я же испугаться тогда не успела, а сейчас ноги так и подкосились. Это меня чуть было не похитили в гарем? Ох, батюшки!
– Девонька, ты как?
– спросили защитники.
– Цела, добры молодцы. Благодарствую, - встала, поклонилась им в пояс.
– Глянь, краса какая, может, пойдёшь за меня замуж?
– спросил один здоровяк, милый на лицо, с русой бородой да усами да
А я очи долу и опустила.
– Не серчай, добрый молодец! Хорош ты, да не по мне, - отвечала ему. Не могу на иных заглядываться, окромя тех пятерых, что батюшка выбрал. Вголос, правда, не сказала сего.
– Ладно, девица-красавица, кричи, коль в беде окажешься - придём на выручку, - не осерчал мужик, да и остальных увёл, позволив вздохнуть вольно.
Пыл торг вести растеряла, да взялся за гуж, не говори, что не дюж. Уже без прежнего задору хвалила товар. Подходили мало. Но к обеду весь товар ушёл. Сложила все шкурки в один мешок, а мелочь в узелок завязала. А тут знакомый дедок и пожаловал.
– Доброго дня, Руся, домой подбросить тебя?
– спросил, не слезая с уже пустой телеги.
– Доброго дня, дедушка! Будь добр, коль не затруднит!
– Садись, красавица!
Просить дважды не пришлось. Пока ехали, со стариком вели беседу. За время торга некогда было продохнуть да послушать, о чём народ судачит. Решила у старика выпытать. Он, правда, про свою внучку сказывал. Красавица, уже в пору вошла. Вот жениха ей и приглядывает.
– А коль ей не мил окажется?
– Другого найдём. Добрых молодцев хватает.
Я и пожаловалась, как меня сегодня чуть не украли, да как защитник замуж звал.
– Чего ж не согласилася? Не мил?
– Не могу. Батюшка не одобрит.
– Так мил же тебе?
– Всё одно. Нельзя мне на иных глядеть.
Дед ничего не сказал.
– Дедушка, а какие слухи витают?
– Да про царску дочку молва судачит. Женихов из разных краёв наедет скоро. Ристать* будут.
Уж к царскому терему подъехал. Я ему хотела кунью мордку отдать, так не взял. Поблагодарила его да пошла в терем.
А там уж переполох. Такой, будто пожар.
– Что случилось?
– Царская дочка пропала!
– ответил пробегающий мимо мальчишка.
– Которая?
– решила уточнить, о мне речь идёт или нет.
– Русана.
– Так вот она я!
Неужто Зорька не сказала, что уехала на рынок? Хотя, влетит от отца. А что делать, всё равно признаться нужно. В политике хитрить можно, а семью обманывать нет.
– Нашлась!
– крикнул на весь терем мальчонка. Другие тоже подхватили. Донося до всех остальных радостную весть.
К отцу я явилась с повинной головой. Он отослал всех из приёмных покоев, где восседал за столом с ворохом бумаг.
– Ну и где пропадало дитя непутёвое. Сама явилась, знать, сама и ушла. Предупредить не могла, что взбрело прогулятся?
– Прости, батюшка. Думала,
– Что приобрела?
– деловито поинтересовался он.
– Не приобретала я, торг вела.
– Успешно?
Я высыпала тушки куниц, служивших нам деньгами. Вдруг узрела это "богатство", и грусть такая взяла. Это ж сколько надо было убить животных? И ради чего? Дабы мену вести?
Отец окинул безразличным взглядом деньги.
– Ладно, цену труду ты знаешь. А теперь давай обсудим твой сломанный оберег.
Заметил. И хоть скрывать происшествие не собиралась, но не надеялась, что так быстро узнает сам. Но наблюдательный, не чета мне. Я вот скорпия заметила, а выводы не сделала.
– На меня напали.
– Кто?
– Покупатель. Я не видела его, он прятался под плащом. Но когда расплачивался, заметила скорпия на руке. И выговор отличался от нашего. Меня пытались похитить.
– И?
Я растерялась. Что отец ещё желает услышать? Может быть, что ещё заметила. Но ведь больше ничего. Хотя...
– У него мешок был с рунами. А как сыпала в него зерно, то не прибавлялось, будто дна там не бывало. И когда мешок накинул на меня, а защита вспыхнула, за меня вступились местные мужики. Хотели побить сарацина. Да только он использовал какой-то порошок, создающий клубы дыма. То ли скрылся просто, то ли перенёсся куда-то.
– Значит, сарацин, - задумался отец.
– Что ещё было?
– Ну, мне так подумалось, что сарацин, отчего - не знаю. Скорпий ведь не только их знак. Но про сарацина я решила ещё до скорпия. Он ещё ругнулся.
– Вспоминай, что сказал, - велел батюшка.
Я закрыла очи, представила себя на рынке и начала передавать наше общение с самого начала. На ругани я запнулась. Молвить просто так опасно. Тогда на мне защита ещё была, а сейчас - нет.
– Я могу попробовать записать, - нашла выход из положения. Наша азбука включала все возможные звуки.
– Пиши, - отец протянул мне лист и уголёк.
– Да руны на мешке не забудь. Ещё и скорпия постарайся передать.
Рисовала и писала закрытыми очами.
Батюшка изучил мои сведения и вынес приговор:
– Из дома - никуда. И вообще, пока не обновим тебе оберег - из своих покоев не высовывайся. Девчонок попрошу, чтоб тебе еду носили.
– Но как же...
– хотела спросить про учёбу.
– Тебя пытались похитить не как девицу, а царску дочку. Насильно б выдали замуж, а из меня верёвки б вили. Был ли похититель женихом - не знаю. И ты знаешь, что я не пойду против своего народа. Да, ты люба мне, но их много, а ты - одна. Я не могу ими пренебречь в угоду тебе. И переговоров бы просто не было. Поэтому сиди дома и не высовывайся. А лучше...
– он задумался. Затем молвил: - В башню тебя заточу. На ней защита хорошая, никто, кроме родичей туда не проникнет и пронести ничего не выйдет.